Он знал этот образ. Видел его в архивных чертежах из времён ещё до Сингулярности. Черновой вариант соединения человека и сети. Гибрид сознания и сигнала.
Цербер не просто искал способ запустить Q. Они собирались вставить его в носитель. В биоформу. В него.
И в этот момент – как если бы мысль активировала канал – его имплант взорвался потоком данных. Не текст. Не звук. Структура. Плотный узор информационной передачи.
ПЕРЕХВАТ: ИСТОЧНИК: СЕТЬ-0 / ПОДПРОТОКОЛ: SHDW ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЗЕРКАЛО ПЕРЕГРУЖЕНО. ИДЁТ ЗАПИСЬ С НАСЛЕДНИКА. ВОПРОС УСТАНОВЛЕН: [НЕ ИМЕЕТ ИМЕНИ] ТЕНЬ ОБНАРУЖЕНА ВНУТРИ ПУЛЬСА.
Он замер. Потому что услышал. Не голос. Не сообщение. А отсутствие. Тонкую пустоту между словами. Как будто кто-то смотрел на него изнутри. Из кода. Из отражения.
«Ты слышишь. А значит – они уже рядом.»
Воздух сгустился. Пыль повисла в воздухе, как замороженные пиксели. Кей медленно повернулся. На холме – фигура. Высокая. Тонкая. Искажённая. Не человек. Не машина. Гибрид. Отражение, двигающееся без тени.
Он моргнул – фигура исчезла.
Он побежал. Не из страха. Из понимания. Из того самого предчувствия, что разрывает кожу изнутри. Он знал, что если не уйдёт сейчас – останется навсегда в чьём-то фрейме.
Перед тем как отключиться, имплант передал последний код. Частота, не использовавшаяся со времён Первой Эры:
«Если ты решишь идти до конца… Зеркало тебя услышит. Но не надейся, что оно скажет правду.»
Он бежал. Сквозь пыль. Сквозь искажения. Сквозь собственные сомнения.
Впереди – граница. Там, где начинается Зона Молчания. Место, где нет сигналов. Где память стирается. Где даже эфир не говорит.
И именно там, в глубине цифровой тишины… что-то ждало его.
Не ответ.
Вопрос. Настоящий.
И он шагнул в неё.
ГЛАВА 3: Лабиринт Тишины
(Часть 1)
Молчание – это не отсутствие звука. Это присутствие чего-то иного.
Переход в Зону Молчания никогда не был резким. Это не граница, а затухающая сигнальная кривая – как уход в забытьё, как потеря лог-файла. Сначала исчезают шумы – ветер, песок под ногами, даже собственное дыхание превращается в глухой сигнал. Потом – внутренний голос. И, наконец, теряется ощущение времени, словно его удалили из оперативной памяти.
Кей шёл уже третьи сутки. Или час. Или цикл. Он бросил байк у спутниковой башни, когда интерфейс стал врать: температура тела – норма, пульс – ноль, дыхание – отсутствует. Он был жив, но системы утверждали обратное. Всё вокруг стало субъективным – он ориентировался по внутренним вспышкам. Они не были воспоминаниями – скорее, импульсами памяти, которые сама Сеть пыталась передать, удерживая его в реальности.