Элиас смотрел на её профиль в закатном свете и подумал:
"Если бы мир остановился сейчас – я бы не стал его торопить."
Поздно вечером, когда дом стих и взрослые заговорили шёпотом, Элиас лежал на кровати, прижав к груди альбом.
Свет ночника вырисовывал на потолке мягкие пятна, а за окном шуршал вечерний Лос-Анджелес: ветер в пальмах, редкие проезжающие машины, далекий лай.
Он достал рисунок, тот самый. София под деревом, её волосы как солнечные нити, глаза опущены в книгу.
Он смотрел на картину долго – будто в ней пряталось что-то важное, что можно было услышать, если долго молчать.
И вдруг – вспышка в груди. Он вспомнил.
Не момент поцелуя, нет. А её руку.
Ту самую – тёплую, тонкую, немного холодную от сока апельсина, с обломанным ногтем на мизинце и мягким сжатием, когда она держалась за него.
Именно эту руку он чувствовал сейчас – на своей.
Он прижал рисунок к губам и, не открывая глаз, поцеловал – нежно, как будто боялся разбудить что-то в себе. Потом аккуратно сложил лист пополам и положил под подушку, как некоторые прячут письма, которые ещё не написаны.
Он встал и подошёл к окну.
За окном было ночное небо.
Но не обычное.
Сегодня оно дышало.
Звёзды казались ближе, чем обычно. Будто не смотрели сверху вниз, а слушали.
Небо было глубоким, как мысль, которую не можешь сказать, но всё чувствуешь. Цвет – не чёрный, а синий с фиолетовым, будто кто-то развёл акварель на чьей-то щеке.
И Луна была не одна. Рядом с ней, почти неуловимо, светилась звезда – та самая, которая появляется только летом, когда воздух пахнет лимоном и травой.
Элиас не знал, почему так красиво.
Но сердце подсказывало – это потому, что впервые в его жизни день не закончился.
Он остался жить внутри него. Продолжался – в рисунке, в пальцах, в небе.
Он подумал:
“А если я когда-нибудь забуду её запах, прикосновение, даже голос… этот вечер всё равно будет помнить. Небо всё запомнит.”
Он лёг, укрывшись не одеялом, а чем-то другим – ощущением, что начинается что-то большое.
И во сне он не знал, кто он: ребёнок, влюблённый мальчик, художник или будущий человек, который сохранит.
Но он знал точно: Свет – всё-таки растёт. Где-то внутри него. Каждый день.
Глава 2. Когда шоколад – признание
Прошло несколько лет.
Софии – двенадцать. Элиасу – почти тринадцать.
Они всё ещё живут по соседству, всё ещё ходят одними тропами. Но теперь между ними не просто смех и игры – между ними паузы. Тонкие, как шелест между нотами. И в этих паузах – что-то новое, чего они ещё не умеют называть.