Фотография дрожала в его руках, когда полное понимание ситуации окончательно овладело им. Пятнадцать лет назад здесь произошло убийство, и убийца все еще здесь, все еще наблюдает, все еще готов убивать, чтобы сохранить свои секреты. А теперь Андрей стал его следующей мишенью.
Глава 3. Первые трещины в молчании
Утреннее солнце превращало СНТ «Ромашка» в лоскутное одеяло противоречий, которое идеально отражало расколотые воспоминания Андрея. Вооружившись старым справочником жителей товарищества дяди Виктора и термосом крепкого кофе, он начал методичное обследование поселка, отмечая, как некоторые участки буквально взрывались изобилием раннего лета, в то время как другие покорно сдавались неумолимому натиску природы. Его первой остановкой стал правление товарищества – скромное деревянное здание, служившее социальным сердцем СНТ.
Доска объявлений рассказывала истории обычной дачной жизни: уведомления о совместном пользовании инструментами, жалобы на бродячих собак без поводков, объявления о продаже излишков овощей. Но Андрей читал между строк, ища признаки тех конфликтов, которые документировал Виктор. Его подход к давним жителям следовал тщательно продуманной схеме: он представлялся племянником Виктора, выражал обеспокоенность необходимостью понять, что происходило в те последние месяцы, и внимательно наблюдал за их лицами в поисках выдающих их реакций.
Ответы были единообразно осторожными – вежливое признание его утраты, тщательно нейтральные замечания о том, что Виктор был «хорошим человеком» или «кем-то, кто заботился о товариществе». Но язык их тел говорил красноречивее слов: то, как разговоры затихали при его приближении к другим группам, как дрожали занавески за окнами, когда весть о его присутствии распространялась по поселку, едва уловимая оборонительность в голосах тех, кто утверждал, что не помнит ничего необычного о последних неделях Виктора.
У домика Марьи Ивановны, пожилой женщины, которая ухаживала за безупречным огородом, Андрей столкнулся с первым значительным уклонением от темы. Она с любовью вспоминала Виктора, рассказывала о его щедрости в передаче рыболовных знаний и помощи с тяжелыми садовыми работами, но когда Андрей упомянул обеспокоенность дяди руководством СНТ, ее поведение изменилось.
«Виктор иногда слишком много волновался,» сказала она, заламывая руки. «Он видел проблемы там, где их могло и не быть.» Ее голос дрожал от едва сдерживаемого волнения, а взгляд метался, избегая прямого контакта с глазами Андрея.