«Но какие именно проблемы его беспокоили?» настойчиво продолжал Андрей, наклоняясь ближе к покрытому морщинами лицу женщины.
Марья Ивановна отступила на шаг, крепче сжимая в руках садовые ножницы. «Ну… просто… административные вопросы. Ничего особенного. Вы знаете, как это бывает в товариществах – кто-то всегда с чем-то не согласен.»
Образец повторился при следующих остановках – искренняя привязанность к Виктору, сочетающаяся с преднамеренной амнезией относительно его последних месяцев активности. У домика Николая Петровича, отставного заводского рабочего, чей участок граничил с заброшенным садом Виктора, Андрей узнал о ночных собраниях, которые посещал Виктор, о жарких спорах, которые проникали сквозь тонкие стены, но конкретика оставалась раздражающе расплывчатой.
«Были разногласия по поводу… улучшений,» осторожно сказал Николай, его загорелые руки нервно перебирали инструменты на садовом столике. «Некоторые люди хотели изменений, другие предпочитали, чтобы все оставалось как прежде.»
«Какие именно улучшения обсуждались?» Андрей старался сохранять нейтральный тон, но чувствовал, как напряжение нарастает в его голосе.
Николай Петрович отвел взгляд, сосредоточившись на ржавом секаторе в своих руках. «Ах, всякое… инфраструктура, знаете ли. Дороги, электричество… Виктор считал, что некоторые предложения могут изменить характер нашего маленького уголка.»
Каждый разговор добавлял еще один элемент к пазлу, который упорно оставался незавершенным, но закономерность становилась ясной: что-то значительное произошло в последние месяцы Виктора, что-то, что разделило сообщество и оставило длительные шрамы, которые жители неохотно обнажали перед посторонним взглядом.
Андрей делал тщательные записи в небольшом блокноте, который носил в кармане куртки. Имена, даты, намеки на конфликты – все это складывалось в мозаику недоговоренностей и осторожных умолчаний. Солнце поднялось выше, и жара стала ощутимее, заставляя его снимать легкую куртку и закатывать рукава рубашки. Запах цветущих яблонь смешивался с ароматом свежескошенной травы и едва уловимым запахом застоявшейся воды из ближайшего пруда.
Когда Андрей приближался к следующему домику – аккуратному строению с выкрашенными в голубой цвет ставнями, его внимание привлек звук женского смеха, доносившийся из-за живой изгороди. Смех был мелодичным, естественным, разительно отличающимся от натянутых улыбок, которые он встречал весь день.