А я… Я не знаю, чего хочу. Кроме одного: чтобы все замолчало. Чтобы мир приглушил свет. Чтобы можно было просто быть, не оправдывая свое существование бодростью, успехами и сияющими глазами в семь утра. Моя «идеальность» – это остаться незамеченной. Не споткнуться. Не заплакать на людях. Не забыть дышать.
Солнечный луч ползет по стене. Он такой настойчивый. Жизнерадостный. Чужой. Он напоминает мне, что спектакль под названием «Нормальная Жизнь» уже начался. Актеры на местах. Декорации – сверкающие и манящие. А я – за кулисами. В темноте. В рваном халате и с головной болью. Смотрю на сцену и думаю: «Как они это выносят? Этот свет? Этот шум? Это постоянное действие? Разве это не выматывает их так же, как меня?»
Но нет. Кажется, их батарейки – вечные. А моя села еще вчера. Или позавчера. Или всегда была почти пустой.
Я натягиваю одеяло на голову, создавая пещеру. Темнота. Тишина. Свое пространство. Хотя бы на пять минут. Хотя бы на десять. Пока мир там, за окном, с его велосипедами, смехом и #благодарностью, не ворвется сюда со своим требованием: «Проснись! Будь как все! Будь идеальной! Будь… живой!»
Но я уже жива. И в этом – вся усталость мира. Я дышу. Значит, придется вставать. Значит, придется снова притворяться, что я не вижу фальши в этом всеобщем сиянии. Что их «идеальное» – не тонкий лак, скрывающий те же трещины, что и у меня. Просто… их трещины не кричат так громко изнутри. Или они лучше умеют их красить.
Я задерживаю дыхание под одеялом. Считаю секунды. Надеюсь, что когда выгляну, мир окажется чуть мягче. Чуть тише. Чуть менее ослепительно-идеальным. Хотя бы на сегодня.
13 июня. Воскресенье. 19:11.
Закат за окном – кроваво-оранжевый. Яростный. Как будто солнце тоже не хочет уходить, сопротивляется ночи. А мне все равно. Я сижу на полу, спина к кровати, колени прижаты к груди. Наушники – моя крепость. Музыка – стена. Грохочущая, рвущая тишину на клочья, как цепной пес, охраняющий покой.
Р-р-раз! Удар по барабанам – прямо в виски. Ви-и-и-ииии! Гитара, пронзительная, как крик раненого зверя. А потом… голос. Не пение. Вопль. Хриплый, надорванный, выплевывающий слова, как осколки стекла. Тяжелый рок. Жесткий. Безжалостный. Мой.
Мама только что ушла из комнаты. Сказала спокойно, будто объявляла прогноз погоды: «Записала тебя к специалисту. Завтра в три. Хороший психолог, Марья Ивановна рекомендовала…» Голос ее был ровным, но в глазах – это выражение. Смесь надежды, вины и ужасающей решимости. «Мы тебя исправим. Сделаем нормальной. Как всех».