Наушники я не снимала. Смотрела на ее губы, двигающиеся в тишине моей звуковой крепости. Потом она вздохнула, повернулась и ушла. Дверь закрылась с тихим щелчком. А я вжала регулятор громкости до упора.
И что мне теперь куда-то надо идти?
Мысль – тупая игла под ноготь. Завтра. Днем. В неизвестное место. К незнакомому человеку. Который будет смотреть. Спрашивать. Ковыряться в моих мыслях, как в открытой ране. «Как вы себя чувствуете?» «Что вас беспокоит?» Ха. Как будто словами можно описать этот постоянный гул тревоги под ребрами. Как будто можно объяснить, почему солнечный свет режет, а смех – обжигает. Почему капюшон – необходимость, а не причуда.
Почему они не могут просто оставить меня в покое?
Вот же он – покой. Прямо здесь. На полу, в луже собственной тени. Под вой гитар и хриплый рев вокала, который не поет, а выворачивает душу наизнанку. Они хотят меня «вылечить»? От чего? От того, что я вижу мир слишком ярким, слишком громким, слишком… лживым в своем притворном благополучии? От того, что их «нормально» для меня – пытка?
Лишь наушники. Лишь музыка. От них мне легче.
Потому что здесь, в этом хаосе звуков, есть порядок. Жесткий ритм. Предсказуемая агрессия. Гитара плачет за меня. Барабаны бьют в такт моему сердцу, когда оно рвется из груди от паники. А вокалист… он кричит. Кричит так, как я никогда не смогу. Выпускает всю ярость, весь страх, всю невыносимую тяжесть бытия в одном оглушительном рыке.
Там кричат для меня.
Каждый перекошенный звук, каждый сдавленный визг, каждый низкий, звериный рык – он мой. Это не просто музыка. Это переводчик. Он берет ту черную, липкую, бесформенную массу, что клокочет у меня внутри, и придает ей форму. Мощную. Громкую. Сильную. Пусть разрушительную – но сильную. Когда он орет в микрофон, срывая голос, я чувствую, как что-то во мне отзывается. Не тихо. Не стыдливо. А гулко, как удар грома. Это моя боль. Моя ярость. Мое неприятие этого глянцевого, фальшивого мира. Озвученное.
Я понимаю каждый крик.
Понимаю без слов. На уровне вибраций в костях. Этот крик – не безумие. Это правда. Самая нагота души, выплеснутая наружу без стыда. Он не прячется за улыбками, не говорит «все окей». Он признает: мир – больно. Жизнь – тяжело. Иногда – невыносимо. И это нормально – так чувствовать. Не нормально – притворяться, что все иначе.