На столе появился кубик. Его грани были не с числами, а с древними, сияющими символами: гордость, зависть, гнев, похоть, чревоугодие, алчность, лень – семь искушений, семь дверей, через которые можно либо упасть, либо вознестись.
– Вот и жребий, – улыбнулся сын. – Пусть решит он.
Отец кивнул, взял кубик в ладонь и подбросил. Он взлетел, словно камень, брошенный в небо, и, вращаясь, замедлил ход, пока не опустился на стол.
– Не забывай, – произнёс отец, взглядом следя за гранью, – никаких вмешательств. Только выбор. Только они.
– Конечно, – сын усмехнулся. – Если человек откажется от греха – твоя победа. Если поддастся – моя. Всё по-честному.
Кубик замер. Грань вспыхнула алым светом.
Похоть.
Старик и сын замолчали. На столе, в крошечном мире, началась история.
Он сидел в тени низкого потолка, в захолустном трактире у края тракта. За окном шумел лес, пыль дорог всё ещё лежала на его плаще, ботинки были измотаны, а лицо – усталым. Он странствовал уже несколько недель, и каждая ночь в дороге отнимала больше, чем дарила.
Когда девушка принесла ему похлёбку и кусок вяленой оленины, он даже не сразу поднял взгляд. Но запах горячего бульона всколыхнул забытое чувство уюта – и тогда он посмотрел на неё.
Платье было старым, но чистым. Заплаты аккуратны, а ткань плотно облегала её фигуру, подчёркивая округлости, которые не оставляли равнодушным. Особенно – глубокий вырез, словно нарочно сделанный таким, чтобы каждая кривая её тела выглядела приглашением. Пышная грудь, казалось, с усилием удерживалась в границах ткани, и едва девушка наклонялась – как будто сама природа дышала через неё, маня, искушая.
Он оторвал взгляд, взял ложку и сделал глоток похлёбки. Солоновато. Немного трав. Но что-то в груди дрогнуло.
– Давно в пути? – спросила она, присаживаясь рядом, как будто между делом, словно это было обычным делом – сесть к одинокому путнику, который смотрит слишком долго.
– Несколько недель, – ответил он, не глядя ей в глаза. – И всё ещё не дошёл, куда хотел.
– Может, это не важно? – её голос был мягким, тёплым, почти домашним. – Может, важнее – где ты сейчас?
Она медленно провела пальцем по краю глиняного кубка с вином, который поставила перед ним, и это движение показалось ему чересчур интимным. В воздухе повисло напряжение, как в комнате до грозы.