Он вдруг почувствовал, как под кожей пробуждается жажда – не пить, не есть… А коснуться. Ощутить. Забвение. Наслаждение. Всё, что можно было бы назвать одним словом: искушение.
Она тихо наблюдала, как он ел. Медленно, сдержанно, будто пытался заглушить не только голод, но и то, что росло внутри. Его взгляд снова невольно скользнул по её телу – как тень, притаившаяся в уголке мысли, которую он не хотел признавать.
Когда он отставил миску и потянулся к поясу, нащупав кошель, лицо его помрачнело. Он приоткрыл его – почти пусто. Несколько медных монет, которых едва хватило бы на еду.
Он поднял глаза. Она уже всё поняла.
– Не нужно, – сказала она, и в голосе не было ни жалости, ни торга. – Деньги не важны.
Она обвила его взглядом – мягко, словно теплым платком, в котором хотелось утонуть.
– Если хочешь – останься у меня. Комната маленькая, но тёплая. В конце трактира, дверь с резной ручкой. Поешь, отдохни… Я приду позже.
Она встала, поправила платье – и будто нарочно медленно развернулась, давая ему возможность видеть каждый изгиб, каждое движение.
Он остался за столом, с остывшей похлёбкой и пульсирующим молчанием в груди.
Комната. Тёплая. Женщина. Приглашение без слов, без просьб. Только выбор.
Он смотрел на дверь, что вела вглубь трактира.
А высоко-высоко над ним, там, где не видно глаз, отец и сын за столом наклонились чуть ближе к своей доске. Один с лёгкой тревогой. Другой – с нетерпеливой тенью улыбки.
– Не вздумай его подталкивать, – голос отца был спокоен, но в нём прозвучала твёрдость камня.
Сын уже начал было вставать, наклоняясь к доске, словно просто хотел получше рассмотреть. Но после слов отца лишь усмехнулся и вернулся на своё место.
– Конечно, – протянул он, поправляя рукав. – Всё по-честному, помнишь? Только выбор.
На столе, в миниатюрном трактире, мужчина всё ещё сидел у стола, опустив взгляд в миску. Пальцы его медленно сжимались в кулак. Он чувствовал: за этим вечером – что-то большее, чем просто усталость и плоть.
Перед ним была дверь.
За ней – тепло, обещание покоя, прикосновения и, возможно, ласки.
Но и нечто иное, что нельзя было назвать словами.
Он встал.
На секунду замер. Подошёл к двери.
Пальцы коснулись резной ручки.
Он долго стоял перед дверью.
Мысли крутились в голове, как пыль на ветру: «Остаться? Уйти? Это просто ночлег… или что-то большее?» Он чувствовал, как колебания становятся тише. Желание – сильнее.