Он посмотрел снова на её лицо. Улыбка во сне. Как будто она чувствовала, что он рядом. – Она любит меня. Я не могу её оставить.
– Ты уже оставил, – отрезал проводник. – Просто не успел заметить.
Его слова были как холодный металл: режущие, беззвучные, неоспоримые. – Если останешься, – продолжил он, – будешь тенью. Шепотом. Без тела, без слов. Только боль. И даже она – не навсегда. Забвение всё равно поглотит тебя. Здесь ничего не держит.
– Но я ведь её люблю.
Проводник молчал. Потом сухо бросил: – Не ты первый. Не ты последний.
Он всё ещё стоял на коленях, вытирая несуществующие слёзы, когда память снова заговорила. Уже не картина, не иллюзия – внутреннее. Глубокое. Больное. Нежное.
…
Тот день, когда она приехала на свидание, лёгкий августовский ветер, её волосы пахли солнцем и шампунем с мятой. Это была их первая встреча. Всё в ней – черты лица, фигура, даже движения – манило, как нечто родное и давно знакомое.
Он вспоминал ту скамейку в парке, на которой они просидели несколько часов, уносясь в разговор и молчание. И тот первый букет роз… который они так и забыли на ней, увлечённые друг другом.
Он ждал её на остановке, напряжённо всматриваясь в окна каждой подъезжающей маршрутки. И вот – она вышла, усталая, с немного растрёпанными волосами, но такая родная. Его глаза вспыхнули счастьем.
Он хотел, чтобы этот день стал для неё особенным. Не громким, не показным – по-своему тихим и тёплым.
Заранее он сходил на рынок, выбрал самые свежие лесные грибы, нашёл стеклянные банки, отмыл их, подготовил всё до мелочей.
Когда они пришли в съёмную квартиру, он не стал суетиться – просто включил музыку, снял рубашку и, смеясь, принялся мариновать грибы. Для неё. Чтобы осталась память. Чтобы в холодные дни у неё был вкус того странного, но полного нежности вечера.
Смешно, странно – но он хотел, чтобы ей было вкусно, по-домашнему, уютно.
Потом – день, когда он приехал к ней на работу. Она стояла у входа, усталая, с кофе в руках. Он подошёл, достал из кармана простое серебряное кольцо и надел ей на палец, не говоря ни слова. Её глаза тогда блестели так, как будто весь мир в тот момент остановился.
И он остался.
Не вопреки смерти – но ради неё. Ради того, как она его помнит.
Пока она держит его в себе – он есть.
Проводник не мешал. Он просто стоял в стороне, как страж у закрытых врат.