А у его ног лежали клочья бересты и ещё игла, та самая игла, что когда-то забрала его смерть.
Рассвет застал Драгомира у Чёрного камня – древнего алтаря на окраине Костяной Горы. В руках он перебирал иглу Костоправки, которая теплела при каждом порыве ветра с севера.
Меч лежал на мшистой плите, иней на клинке сложился в руну «Айнуз» – знак памяти.
– Ты знал её, – прошептал Драгомир, проводя пальцем по гравировке.
В ответ клинок издал звук, похожий на всхлип.
Из леса вышла девчонка лет двенадцати с ведром клюквы. Увидев воина, она замедлила шаг, но не убежала.
– Тебя зовут на совет, – сказала она, показывая на дымок из трубы дома старейшины. – Волчий Зуб умер. А перед смертью…
Она провела пальцем по горлу, оставив синюю полосу – точь-в-точь как трещины на коже тех, кто превратился.
– Что ещё?
– Говорил, будто видел женщину в бересте. Она… – девочка облизала губы, – вырастала из стены, как гриб.
Игла в руке Драгомира дёрнулась, будто живая.
В доме старейшин пахло тмином и тлением. На лавке лежал Волчий Зуб, его рот зашит грубыми нитками, а на лбу – свежая татуировка: дерево с корнями-рогами.
– Сам сделал, – проскрипела женщина с совиными глазами, указывая на рисунок. – Кровью. Перед тем как…
Она откинула покрывало, грудь старика была вскрыта, ребра аккуратно раздвинуты, обнажая пустую полость, где должно быть сердце. Воин удивленно посмотрел на старуху.
– Оно ушло, – сказала она. – Как у тех, кто превратился.
Драгомир наклонился ближе. На рёбрах изнутри виднелись царапины – будто что-то вылезало наружу.
Внезапно труп дёрнулся., из горла старика показался кончик корня.
– Он в нём! – закричала девочка с порога.
Стены зашевелились, берёста отслоилась, обнажая влажную плоть под ней.
Драгомир выхватил меч.
– Где вход?
Совино глазая засмеялась – смех превратился в хрип.
– Да ты в нём!
Её глаза лопнули, по щекам поползли ростки.
Дом застонал и накренился, пол приподнялся, как крышка сундука.
Драгомир ухватился за столб, но тот оказался тёплым и пульсирующим – живым.
Девочка схватила его за руку:
– Бежим!
Они вывалились в огород, когда дом сложился как бумажный.
Постояв еще, какое-то время пока не осела пыль, Драгомир сказал, положив руку на плечо девочке.
– Спасибо, что вытащила, ступай домой, а я пока сожгу эту нечисть, что б она больше никого не тревожила.