«Стоп, здесь», – сказал Маркус, сверяясь с картой на планшете. «Дорога дальше, говорят, совсем разбита. Идем пешком. Примерно километр через лес».
Они вышли. Воздух был прохладным, пахло хвоей, прелой листвой и… чем-то еще. Слабым, едва уловимым запахом гари. Старым, въевшимся. Тишина стояла абсолютная. Ни птиц, ни насекомых. Только скрип их шагов по сухим веткам и шуршание одежды.
«Жуть какая-то», – пробормотал Тайлер, нервно оглядываясь на сгущающиеся под деревьями сумерки. Он нес тяжелый рюкзак с частью оборудования.
«Тише», – шепнула Дженна. Она шла впереди, сверяясь с компасом и распечаткой старой карты. «Мы почти…»
Лес внезапно расступился.
Перед ними открылась огромная, заросшая бурьяном и мелким кустарником поляна. И посреди нее, как огромная, почерневшая рана на теле земли, лежали останки Цирка «Весельчак».
Первое, что бросалось в глаза – скелет Большого Шатра. Огромные, почерневшие от копоти и ржавчины опоры, некогда державшие яркий купол, торчали в небо, как ребра доисторического монстра. Сама ткань давно сгорела, лишь жалкие, обугленные лоскуты цеплялись за металл. В центре зияла пустота. Рядом – низкие, полуразрушенные постройки: то, что осталось от зверинца (решетки клеток погнуты и поржавели), кассовые будки с выбитыми окнами, длинное здание кафетерия с провалившейся крышей. Чуть поодаль – ржавые скелеты аттракционов: качелей-лодочек, карусели, колеса обозрения, застывшего под неестественным углом. Все было покрыто толстым слоем пыли, сажи, паутины и времени. Цвета остались лишь на обрывках старых афиш, прибитых гвоздями к уцелевшим стенам – яркие пятна, выцветшие до болезненных оттенков, с жутковато-радостными лицами клоунов и гимнастов, чьи улыбки теперь казались скорее оскалами.
И тишина. Не просто отсутствие звука. Это была мертвая тишина. Гнетущая, плотная, словно вакуум, высасывающий все звуки из мира. Даже ветер, казалось, боялся заходить сюда, обтекая поляну стороной. Запах гари был отчетливее – не просто запах старого пожара, а запах глубоко въевшейся смерти и пепла.
«Боже…» – выдохнул Тайлер, остановившись как вкопанный. Его обычная бравада испарилась без следа. «Оно… огромное».
«И чертовски жуткое», – тихо добавил Маркус, автоматически проверяя камеру в руках. Его скептицизм потускнел перед этой физической реальностью запустения и памяти о трагедии.