Спиридон Иванович немедленно и с полным усердием приступил к своему лечению. Он любил и умел лечиться. Не довольствуясь пунктуальным исполнением предписаний пользующего его врача, он совещался потихоньку и с другими врачами, совещался и с больными, с которыми знакомился в ваннах и у источников, совещался с аптекарем и другими своими поставщиками, накупил груды медицинских книг, брошюр и лечебников, накупил врачебных вин и лекарств по газетным объявлениям, каждый день находил в себе новую болезнь и так подробно, так многозначительно излагал доктору свои болезненные ощущения, что молодой француз, выслушивая его с глубокомысленным и вежливым участием, в то же время не без нежного сострадания поглядывал украдкой на бледную, хорошенькую Мимочку и, покручивая концы шелковистых усов, говорил ей взглядом: «Бедняжка! И так мила!..»
Спиридон Иванович решил лечить и Мимочку от малокровия и нервов. Maman так просила его об этом! И Мимочка стала пить source Mesdames[24], и брать ванны, и похаживать по парку. Но так как ее лечение было все-таки менее сложно и серьезно, чем лечение Спиридона Ивановича, то у нее оставалось еще много свободного времени, которое она посвящала разглядыванию прохожих и разглядыванию своих новых платьев. И то и другое занятие было ей по сердцу, и она не скучала. Сезон был из удачных, из блестящих. На водах был Штраус, была Патти, был английский государственный человек с женой, американский богач с дочерьми, а сколько кокоток, сколько аристократов!.. Было много романов, два-три скандала… Погода стояла чудная, жаркая, пожалуй, даже слишком жаркая. Но зато какие прогулки, какие кавалькады вечером по берегу Алье, какие концерты и танцевальные вечеринки в казино! Конечно, Мимочка ни с кем не знакомилась – общество на водах так смешано! – но и вчуже забавно было поглядеть на чужие туалеты, на чужие интриги. Вообще ей было весело. И в ответ на письма кузины Зины и подруг ее, трех сестер Полтавцевых, которые спрашивали ее, счастлива ли она, Мимочка писала: «Так счастлива, так счастлива… Jamais je ne me suis tant amusée qu’a Vichy. Figurez-vous…»[25] и т. д.
Время летело и пролетело быстро и незаметно. Курс лечения Спиридона Ивановича кончился. Он похудел, но чувствовал себя бодрее и здоровее. Мимочка тоже расцвела и похорошела на чистом воздухе Южной Франции. Оставался еще месяц отпуска. Спиридон Иванович предложил жене на решение, где провести этот месяц: в Италии, в Швейцарии, в Париже?.. Брошюрка доктора Сулигу рекомендовала для последовательного лечения тихий уголок Швейцарии, но Мимочка предпочла Париж. Спиридон Иванович охотно подчинился этому решению, и, щедро заплатив квартирной хозяйке, черномазенькому доктору и прочим, молодые уложили свой багаж и вернулись в Париж, где и начался настоящий медовый месяц. Спиридон Иванович получил к этому времени кругленькую сумму от своего арендатора, и Мимочка блаженствовала, покупая направо и налево все, что ей нравилось… О, ее медовый месяц!.. Стояли они в дорогом и хорошем отеле. Утром генерал вставал первый и, напившись кофе, читал русские и французские газеты, а Мимочка долго еще нежилась в постели. Потом она вставала, когда хотела, и не спеша приступала к своему туалету. Каждый день у нее было новое мыло, новые духи, туалетные воды, помады. А каких чулок, ботинок, подвязок накупила она себе!.. О, ее медовый месяц!..