Итак, что есть чистая совесть? Этому вопросу, в общем, посвящено и этим вопросом вдохновлено моё философское исследование, к которому мы, надеюсь, уже приступили. Тот, кто бросает вызов («Не мир пришёл Я принести, но меч»), тот, прежде всего, принимает вызов – вызов реальности, многосложной и противоречивой; тот подвергается страшному риску (быть может, самому страшному, о котором страшно даже говорить – не то, что молчать). Несмотря на известные перемены во времени, универсальный герой, принёсший миру меч и распятый на кресте, провозгласивший, с одной стороны, идею борьбы с миром и, парадоксальным образом, воплотивший идею принятия мира, по сей день есть актуальный героический архетип, что, как и во времена оны, идёт против мира, который всё так же возводит лицемерие в принцип, продавая и предавая.
Во второй четверти XXI века мир отчётливо погружается в состояние «Нового Средневековья», и ключевую в этом контексте идею конца времени, или – конца времён, разрабатывавшуюся на протяжении веков, никто не в состоянии отменить, поскольку необходимого знания о времени нет (то есть нет такого знания, что могло бы дать субъекту этого знания власть над временем!) Это знание предстоит ещё только как-то получить. Мы не знаем, что такое время, но мы не знаем и о вечности – о том, что она такое? Но время нам помогает понять вечность, а вечность – самое время. Эти два понятия находятся в союзе. Как и столетия назад, сегодня также всё имеет начало и конец и даже развитие искусственного интеллекта в этом отношении ничего не меняет. Так и самое время, победа над которым однажды, как говорят, уже состоялась, есть большая или малая иллюзия, в которую мы погружены. Таким образом интригующая концепция «конца времён», что знаменуют Апокалипсис и Страшный Суд, взывает к совести, которая, с другой стороны, заставляет нас вспомнить о грядущем.
Совесть, которую мы понимаем как голос или зов (зов природы, вещей), обращается ко мне в режиме присутствия, напоминая о чём-то большем, чем то, что представляет собой, по выражению волшебника Просперо, «наша маленькая жизнь». Как некий таинственный голос, совесть выступает в качестве посредника, или связующего звена между сознательной и бессознательной сторонами того самого целого, что есть наша во многом таинственная и неизвестная жизнь. Как самое сильное чувство, совесть состоит из противоречивых ощущений, которые все вместе и по отдельности составляют оказывают воздействие на сознание как одновременное чувствование всего, что переживается как различное, разное, разрозненное –как тепло и холод, например. Совесть прививает вкус к противоречиям, которые, как замечал Ф. Ницше, свойственны высшим натурам («аристократам духа»). Совесть возвышает, даруя уникальную возможность взглянуть отстранёно на мир и на всё, что вокруг. Более того, каждый человек раскрывает индивидуально в себе дары, которые преподносит ему его совесть, если он преждевременно не становится заложником тупости и невежества, связанных с ограничениями восприятия во времени и пространстве. Я же желаю воспеть эту странную химеру, как свой собственный антипод, что по своей многосложности – с одной стороны, и простоте – с другой, приближается к Премудрости-Софии. Птица-совесть, проявляясь во множественности вещей мира, во всём, что происходит с нами, и с другими, то есть не с нами, в смуте времён, и неизменно толкует об одном – о простоте, о чистоте души, о полноте вещей… И толкует так, что в её присутствии теряется дар речи даже у самых искушённых грешников.