Ковалев опустил голову, и в наступившей тишине Михаил услышал только тиканье настенных часов и далекий гул больничной жизни за стенами палаты.
– Миша… – Ковалев поднял глаза, и в них Михаил увидел боль. – Они все погибли. Произошел несчастный случай. Отравление ядовитыми грибами, которые по ошибке приняли за съедобные. Ты единственный выжил, но тебя нашли в коме в заброшенной церкви.
Мир вокруг Михаила закачался, потемнел по краям. Анна, с которой он дружил со студенческих времен, всегда веселая, полная энтузиазма. Томас, с которым он обменивался письмами, обсуждая тонкости средневековой культуры. Эрик, серьезный норвежец с энциклопедическими знаниями. И Хельга… Хельга, которую он любил.
Все мертвы.
А он даже не помнит их последних дней.
– Я… – голос сорвался, – я их убил?
– Нет! – Ковалев схватил его за руку. – Нет, Миша, это был несчастный случай. Грибы в северных лесах иногда трудно различить. Даже опытные грибники ошибаются. Ты не виноват.
Но внутри Михаила уже поселилось чувство вины, тяжелое и холодное, как камень в груди. Он был руководителем экспедиции. Он был ответственен за безопасность команды. И теперь все они лежат в земле, а он сидит в больничной палате и не может вспомнить даже их лица.
– Хочу увидеть материалы экспедиции, – сказал он твердо. – Фотографии, записи, отчеты. Все, что осталось. Может быть, это поможет восстановить память.
– Миша, не стоит себя мучить…
– Мне нужно знать, что произошло. – Михаил попытался приподняться, преодолевая слабость. – Я должен понять, как это случилось. Они доверились мне, а я… я подвел их.
Ковалев долго смотрел на него, и в его глазах боролись разные чувства. Наконец он кивнул.
– Хорошо. Но сначала ты должен восстановиться. Врачи говорят, что тебе потребуется реабилитация, физиотерапия. А потом… потом мы поговорим обо всем. Я покажу тебе все материалы, которые удалось сохранить.
– Удалось сохранить? – Михаил насторожился. – А что не удалось?
– Многое пропало в тот день. Полевые дневники, часть фотографий, образцы. Норвежская полиция провела расследование, но… – Ковалев пожал плечами. – Они признали это несчастным случаем и закрыли дело.
После ухода Ковалева Михаил долго лежал в темноте, слушая ночные звуки больницы: приглушенные голоса дежурного персонала, скрип каталок, стук капель за окном. За стеклом мигали огни Москвы, и где-то там, в этом огромном городе, шла обычная жизнь. Люди работали, любили, строили планы на будущее. А он лежал в больничной постели, как человек, выброшенный из потока времени.