Это было послание. Не для дружины. Не для города. Это было послание лично ему.
Убийца знал, что Ратибор придет. Он ждал его. Тот звук точильного камня… это была приманка. Он хотел, чтобы Ратибор его услышал. Он дразнил его. Играл с ним.
Взгляд Ратибора скользнул ниже, к подножию дуба. Прямо под вырезанным символом, на мху, лежала ветка. Свежесломанная, с еще живыми, зелеными листьями. Но она не была просто сломана. С нее была содрана кора на несколько дюймов, обнажая белую, влажную древесину. И эта древесина была густо измазана кровью.
Темной, почти черной, уже начавшей сворачиваться. Не человеческой. Кровью, пахнущей лесом, мхом и первобытным ужасом.
Кровью духа.
Это был первый удар. Не смертельный. Убийца лишь "ранил" Лешего, пустил ему первую кровь, пометил его, как волк метит свою территорию. Он показал, что может добраться до него в любой момент.
Убийство еще не произошло. Оно было лишь анонсировано.
"Я здесь. Я могу взять его, когда захочу. Попробуй остановить меня." – вот что кричали этот знак и эта окровавленная ветка.
Ратибор медленно поднял ветку. Она была тяжелой, пропитанной не только кровью, но и болью. Он сжал ее в руке, и липкая жидкость испачкала его пальцы. В этот момент что-то изменилось.
Он перестал быть просто Волкнязя, исполняющим приказ. Он перестал быть следователем, идущим по следу.
Враг бросил ему личный вызов. Он превратил это расследование в охоту. В игру, где ставкой были жизни невидимых хранителей и его собственная. Он и убийца стали двумя хищниками, кружащими вокруг одной добычи, и теперь каждый из них знал о существовании другого.
Осознание этого обрушилось на Ратибора с холодной, убийственной ясностью. Он стоял один посреди безмолвного, напуганного леса, сжимая в руке окровавленную ветку, и смотрел на знак вечности, вырезанный на теле древнего бога.
И он понял, что не уйдет из этого леса, пока один из них не ляжет в эту землю. Игра началась.
Крик был не человеческим и не звериным. Это был вопль ужаса и омерзения, который мог издать только тот, кто увидел, как рухнул его мир. Крик, который заставил птиц, только-только начавших возвращаться в притихший лес, снова в панике взмыть в небо.
Это кричал Фалелей. Старый охотник. Тот самый, что еще вчера с насмешкой говорил Ратибору, что Хозяина леса убить невозможно.