Ратибор медленно подошел ближе. Вонь стояла невыносимая: смесь смолы, крови и острого запаха свежераспиленной сосны. Он увидел то, чего не заметили оцепеневшие охотники.
Кожа на теле Лешего была покрыта сотнями мелких, но глубоких порезов. Из каждого такого пореза сочилась густая, янтарная жидкость, смешиваясь с кровью. Это была живица. Древесная кровь. Убийца не стал ее собирать, он просто выпустил ее, позволив ей вытечь до последней капли. Это было не убийство ради ингредиента. Это было ритуальное обескровливание. Опустошение.
А на лбу выпотрошенной куклы, что когда-то была Хозяином леса, был вырезан уже знакомый Ратибору знак змеи, кусающей себя за хвост. Печать убийцы. Его подпись под очередным шедевром смерти.
– Ты… ты знал, – прохрипел старый Фалелей, поворачиваясь к Ратибору. В его глазах больше не было недоверия. Только бездонный, первобытный ужас и отчаяние. – Ты знал, что он придет. Как?
– Он оставил предупреждение, – глухо ответил Ратибор, глядя на повешенный на ветке позвоночник. – А мы опоздали.
Теперь у него не было сомнений. Маньяк знал, что Ратибор идет по его следу. Он оставил ту окровавленную ветку на поляне не как вызов. А как отвлекающий маневр. Пока Ратибор искал его там, на священном месте, он совершил свое злодеяние здесь, в этом глухом, неприметном овраге. Он был на шаг впереди. Он играл с ним, как кошка с мышью, предсказывая каждый его ход.
– Это конец… – прошептал дровосек, продолжая раскачиваться на земле. – Хозяина нет. Лес теперь мертв. Сюда придут волки и нечисть… Нам конец.
Ратибор посмотрел на сломленных, раздавленных ужасом мужчин. Они были правы. Со смертью духа-хранителя лес превращался из живого организма в простое скопление деревьев. В пустую, опасную территорию, открытую для любого зла.
Он повернулся и начал осматривать землю. Он не мог позволить себе отчаяние. Ему нужна была улика. Деталь. Что-то, что убийца мог оставить в спешке. Что-то, что поможет ему разорвать этот порочный круг и догнать хищника, который всегда был на один шаг впереди. И его взгляд зацепился за странное пятно мха у подножия одной из сосен. Мох был не зеленым, а каким-то красновато-бурым и влажным, хотя дождя не было давно.