Охотники смотрели на него непонимающими, сломленными глазами.
– Куда уходить? Это наш лес… был… – пролепетал Фалелей.
– Теперь это место преступления, – отрезал Ратибор. – Здесь больше нет ничего для вас, кроме дурных снов до конца жизни. Уходите в город. Расскажите все тиуну. И не возвращайтесь сюда. Никогда.
Он не стал дожидаться, пока они уйдут. Он отвернулся от них, от их горя и ужаса, и полностью погрузился в свою работу. Он заставил себя снова стать не человеком, а инструментом. Бесстрастным, внимательным, холодным.
Сцена казни была отвратительной, но теперь, когда первый шок прошел, она стала для него текстом, который нужно было прочесть. И он начал читать.
Во-первых, следы борьбы. Их почти не было. Земля вокруг была не вытоптана, кусты не сломаны. Это не было похоже на схватку двух равных сил. Леший, могучий дух, был захвачен врасплох. Или обманут. Или парализован какой-то неведомой магией.
Но Ратибор нашел то, что искал, на стволах двух молодых сосен, между которыми было распято тело. Кора была содрана. Длинные, глубокие, вертикальные царапины, уходившие вверх на два человеческих роста. Такие следы мог оставить только тот, кто в предсмертной агонии пытался вскарабкаться по стволу, сломать его, вырваться. Ногти Лешего, твердые, как кора, скребли по дереву, оставляя эти жуткие борозды. Значит, он был еще жив, когда его растягивали. Он умирал долго и мучительно.
Второе – кровь. Кровь Лешего, густая, как смола, была повсюду. Но Ратибор заметил и другую кровь. Несколько темно-красных, почти человеческих капель на опавших листьях, в стороне от основной лужи. Убийца поранился. Несильно. Возможно, когда вырывал позвоночник или орудовал ножом. Это была важная деталь. Она означала, что враг, кем бы он ни был, не был неуязвимым божеством. Он был из плоти и крови. Его можно было ранить. Его можно было убить.
И, наконец, третье. Самое странное. То самое пятно у подножия одной из сосен.
Ратибор опустился на колени, не обращая внимания на липкую, пропитанную кровью землю. Это был мох. Но он не был зеленым. Он был ржаво-красным, с багровыми, почти фиолетовыми прожилками. Он рос густой, влажной подушкой, и когда Ратибор коснулся его пальцами, он ощутил неестественный холод. Мох был скользким, как будто пропитанным какой-то маслянистой жидкостью. От него исходил слабый, но отчетливый запах. Запах болотной гнили, стоячей воды и чего-то неуловимо кислого, как запах разложения.