приведён опыт детей блокадного Ленинграда. Да, этот опыт их изменил. Но, тем не менее, они не стали сломленными существами, какими рисует современная популистская психологическая литература людей, переживших подобный опыт в детстве. Упомянутые работы объединены в книгу «Депрессия и травма: Как преодолеть»
{172}.
Все эти работы содержат примеры того, как новая доминанта помогает освободиться от травмирующего опыта прошлого, при этом искусственно не вытесняя его.
Ко всем тем примерам, что приведены в упоминавшихся материалах, можно добавить историю одной девушки. Вот, что она писала: «В школе был буллинг жёсткий, причём самое обидное было то, что меня начали буллить за то, что я стала защищать одноклассницу, над которой издевались. А сначала я присоединилась к этой волчьей стае, потому что за большинством – сила, но сердце не выдержало. Такая была расплата. Мы обе стали изгоями. И дома была – жесть. Я была отличницей, мне было очень легко учиться, а из-за постоянного морального насилия просто перестала учиться. Не видела смысла вообще ни в чём, и мир казался абсолютно жестоким и несправедливым. Отсюда и мысли о суициде, крыша. Кстати, я на неё лезла по внешней пожарной лестнице. Господи, ничего же не боялась. Но в 10–11 классе я уже стала «крутая», потому что начала общаться с крутыми парнями с улицы и хейтить меня было уже опасно. И одноклассницу – тоже перестали. Но вот у неё, кстати, этот опыт до сих пор очень сказывается.
Знаете, что было интересно! Я пришла в институт, у нас было 10 человек в группе, и мои одногруппницы стали хейтить единственного парня у нас. А у него какие-то проблемы со здоровьем были, замкнутый немного, не такой, как все! И передо мной опять встал выбор: защищать или присоединиться. И я опять выбрала защищать его, но мне уже было не страшно стать снова изгоем. Мы сдружились! Я даже в гости ездила к нему, у него лошади были, он меня учил кататься. Семья оказалась очень обеспеченной, но этого я не знала, и никто в группе не знал. Он не кичился. Классный парень! А одногруппницы просто меня не звали на некоторые свои тусовки, иногда что-то шушукались. Но мне уже было всё равно. Я знала, кто мне подходит для дружбы, а кто нет. Хватало друзей в институте из других групп и разных сообществ.
Хорошее было, конечно, тоже! Но вот так, если посмотреть ретроспективу, – почти каждый день как на войне.