– Считай, что я уже передал твои извинения, а теперь вали, – буркнул Обран, собираясь закончить разговор и вернуться в комнату.
Лель насупился, бессильно сжимая и разжимая кулаки с побелевшими костяшками, прекрасно понимая, что вступать в бой с этим остроухим северянином-полукровкой – самоубийство. Но просто так он всё равно не уйдет.
– Нет!
Обран уже было повернулся, чтобы открыть дверь, но дерзость музыканта его остановила.
– Нет, не уйду, – ещё раз с вызовом выдал музыкант, шагнув вперёд. –Хочешь, можешь побить меня снова, но я всё равно поднимусь, и буду делать так каждый раз, пока не испущу последний вздох у этой двери! – он показательно ткнул пальцем на порог.
– Я просто скажу хозяину, чтобы он тебя больше не пускал, – Обран перегнулся через ограждающие перила второго этажа и посмотрел вниз. Как он и думал, все, кто сидел и ел внизу, притихли в ожидании заварушки. И беззвучно выругавшись, он чуть тише добавил: – Не заставляй просить меня дважды. Хорошо? Урсуле сейчас меньше всего нужны пустые переживания, поэтому иди своей дорогой, а мы пойдём своей. И запомни, более наши тропы не пересекутся.
– Вот именно поэтому я здесь, – зло нахмурившись, сказал Лель. – Я оставил её с тобой всего на один вечер! А она уже чуть не умерла!
– Откуда ты знаешь? – процедил следопыт, подавшись вперёд.
– Это Нижний город, дружок, и в нём я знаю многих. Если не сказать, что почти всех. Начиная от подавальщиц и заканчивая хозяевами самых лучших постоялых дворов. Неужели ты думаешь, что молва о том, что одну молодую девушку чуть не зарезали на ступенях гномьей харчевни, не разлетелась чуть ли не в мгновение ока?! – чуть ли не крича, и теряя самообладание, выдал Лель, всплеснув руками по сторонам. – Конечно, не думал. Вы, северяне, мало о чём думаете, только мечи и всякие чудища на уме. Знаю, повидал! – на его красивом, молодом лице от сильного волнения появились крупные пунцовые пятна, плавно перетекающие и расцветающие на шее.
Обран позволил балаганщику немного отдышаться и успокоиться, хотя после завуалированной фразы об узколобости ему ой как хотелось наподдать музыканту его же гитарой. Предводитель следопытов не привык к таким вот разговорам в свой адрес.
Переведя дух, Лель запустил пятерню в свои светлые кудрявые волосы и взъерошив их, совсем другим голосом произнёс: