Дорога до школы быстрая и унылая, для такого чопорного места точно можно было выбрать экстерьер получше. Серые кирпичные стены выглядели холодно, угнетающе, словно скрывали за собой не частное учебное заведение, а детскую колонию. Я останавливаю машину около входа и тяжело выдыхаю. Настроиться было трудно. Мысль о том, что этот день последний, обнадеживала не так сильно, как хотелось.
За три года это место не стало для меня родным и любимым. Окружение из избалованных детей состоятельных родителей не самым благотворным образом влияло на развитие личности. Образование здесь давали качественное, под стать чекам, которые каждые полгода выписывались бизнесменами, политиками и судьями. Но находиться тут казалось сущей пыткой, и огромный багаж знаний уравновешивался ощущением того, что от общения с одноклассниками безусловно можно отупеть.
Я спешу выйти из авто и тут же встречаю Агнес. Точеная фигурка, летнее розовое платьице в цветочек и долгий шлейф ванильных французских духов. Она была как всегда в приподнятом настроении и с тяжелой сумкой учебников на плече. Из всех учащихся она определенно имела большую тягу к знаниям.
– Привет, – её писк чуть режет слух, и девушка привычно бросается ко мне на шею. Теплые, искренние объятия. Я обнимаю её в ответ и качаю головой, с каплей удовольствия, совсем без стеснения – Доброе утро.
Она отстраняется и широко улыбается, потряхивая золотистыми кудряшками, берет меня за руку и начинает настойчиво тянуть ко входу в здание.
Подруги. Наверное, всё же слишком громкое определение. Из всего моего школьного окружения Агнес, очевидно, выделялась. Она была умной, веселой, трудолюбивой, внушала доверие и даже немного нравилась маме. Мы начали общаться лишь потому, что в этом году она была новенькой и директор школы навесила на меня ответственность за девушку, которая тут же увидела во мне верное плечо. Агнес уже в первый день без умолку рассказывала мне о своей прошлой жизни в Спрингфилде, политической деятельности её родителей и о том, как тяжело ей дался переезд. Слушать я умею, именно поэтому она мне доверилась. Обратного я сказать не могла. Она была классной, правда классной, но я была обязана сохранять дистанцию и держать все эмоции внутри. По словам матери это было что-то естественное, но при этом крайне необходимое. «Не показывай слабости, Эмберли. Люди запомнят и обязательно ударят туда больнее всего.»