Туман терял плотность. Растекаясь, он впитывался в пространство, и глаза начинали видеть – не понимая, не осознавая, не оценивая на прочность – просто фиксируя новую черноту, в отличие от прежней – существующую. В этой новой черноте мерцали глаза, смотрящие на Арека так же, как и он глядел на них – без выражения, без мысли. Все они были ярко-белыми и очень маленькими – будто проколы дневного света в черной шторе. Как потом понимал Арек, это были звезды.
Холод и окаменелость, шуршание поверхности под спиной, белые глаза звезд и редкие снежинки, ближе к концу сна наполнявшие воздух и осмеливавшиеся садиться на лицо…
Вдруг остановка. Потеря звука движения. Новый звук на грани слуха – это метет поземка. Вспышки света в черном небе, разливы многоцветных огней от края и до края его, контуры чего-то большого над головой – наверное, это были деревья. Затем лицо человека – сознание уже уплывает, не запомнить черт, лишь спутанная борода да блеск глаз остаются в памяти. И снова чернота, третья: живая и липкая, теплая, с рыжими вспышками огня – тоже живого, от горящей древесины.
Потом пробуждение.
В первый раз Арек видел этот сон очень давно; так давно, что и не вспомнить, где и когда именно. Воспоминаний о детстве не осталось вовсе. Вероятно, еще тогда.
Второй раз снежная равнина привиделась ему несколько лет назад по дороге из Северной Гавани в Уйтрехт, королевство кутающихся в шубы людей, войском которым служат мороз и непроходимые ледяные горы.
Тогда еще не было Разрушителя – императора-демона, ужаса и дрожи многих народов. А был молодой воин… ну, пусть молодой волк из стаи морских бродяг, стремившийся схватить оленя своей удачи и утолить им голод тщеславия. Один, в тайне от всех, отправился он на север, перебрался через снега и ледяные пропасти гор, попирая ногами их неприступность, и попал в Уйтрехт. Он легко миновал немногочисленную охрану, что вовсе не насторожило его, заносчивого, и проник во дворец Вечной Ночи, где украл, вырвав из сияющего ледника, символ веры северного народа – огромный, размером с человеческую голову, кристалл топаза. Бледно-голубой прозрачный камень изрядного веса и, должно быть, стоимости.
Будучи привезенной в Гавань, добыча эта доказала бы всем, сколь доблестен и смел воин, насколько он изворотлив, находчив и силен. Возможно, даже неприступная дочь местного торговца пряностями, прекрасная… как же ее звали? – не смогла бы отказать ему…