"Доброе утро, сосед! Готов к новому дню в нашем гостеприимном отеле?" – он потянулся, кости хрустнули. "Сегодня машинные залы, да? О, повезло тебе. Там весело. Особенно в конце смены, когда тени начинают танцевать".
Айзек молча встал. Распорядок был его спасением. Четкость. Порядок действий. Он умылся ледяной, ржавой на вкус водой из умывальника. Одел поверх робы грубый комбинезон из огнеупорной ткани – спецодежду для работ в "горячих" зонах. Получил скудный паек – безвкусную питательную пасту серого цвета и стакан мутной жидкости, которую называли чаем. Паста была холодной, липкой, и когда он ее ел, ему показалось, что кусочек на миг шевельнулся. Он заставил себя проглотить, не глядя. Галлюцинации. Усталость. Стена.
Построение в коридоре. Серые фигуры заключенных, потухшие глаза, сгорбленные спины. Охрана в тех же анонимных шлемах, дробовики наизготовку. Перекличка по номерам. "731!". "Здесь". Голос Айзека был ровным, без интонаций. Капитан Рорк наблюдал за процедурой с небольшого балкончика, его каменное лицо непроницаемо. Его взгляд скользнул по Айзеку, задержался на мгновение, как бы проверяя целостность той самой стены. Айзек не отвел глаз. Я не сломлюсь.
Марш-бросок по лабиринту коридоров. Гул становился все громче, превращаясь в физическое давление на барабанные перепонки. Воздух наполнился запахом раскаленного металла, озона и чего-то едкого, химического. Они спустились на несколько уровней вниз на громыхающем, скрипящем лифте, стенки которого были исцарапаны до блеска в некоторых местах, словно по ним дрались когтями. Лифт остановился с таким толчком, что несколько заключенных попадали. Охранник равнодушно вытолкал их наружу.
"Смена Гамма! Машинный зал Три-Джед! Вперед! Шагом марш!"
Дверь перед ними была не просто большой. Она была циклопической. Бронированный шлюз, напоминающий шлюзы для космических кораблей. Когда массивные створки с грохотом и шипением гидравлики начали расходиться, на группу хлынула волна нестерпимого шума и жара. Гул здесь был не фоном, а всепоглощающим ревом. Вибрация проходила сквозь подошвы ботинок, сотрясая внутренности.
Айзек шагнул внутрь и остановился, подавив инстинктивное желание отшатнуться. Машинный зал Три-Джед.
Это был собор. Собор Безумия и Мощи.
Высота зала терялась в клубах пара и масляного дыма, поднимавшихся к зарешеченным галереям где-то наверху. Вся центральная часть была занята гигантским, сложным агрегатом – сердцем, а может быть, и раковой опухолью "Тартара". Это не были знакомые реакторы или генераторы. Это была нагромождение труб, толщиной с корпуса малых шаттлов, колонн, покрытых непонятными выступами и руническими знаками, маховиков размером с дом, вращающихся с чудовищной скоростью. Металл блестел то тускло-черным, то раскаленно-багровым в местах соединений. От него исходил жар, как от открытой топки. И все это грохотало, скрежетало, выло и вибрировало, создавая какофонию, способную свести с ума за час. Воздух дрожал. Свет, тусклый и мерцающий, исходил от аварийных ламп и раскаленных участков металла, отбрасывая прыгающие, искаженные тени, которые сливались в абстрактные, пугающие картины на стенах. Казалось, что тени двигаются чуть быстрее, чем должны, принимая на мгновения знакомые Айзеку из кошмаров очертания.