От этих рисунков веяло холодом. Холодом глубокого космоса, пустоты между звезд, где правят иные законы. Элиас почувствовал легкое головокружение, тошноту. Его разум бунтовал против визуального хаоса, пытаясь безуспешно навести порядок, найти знакомые паттерны. Но паттернов не было. Был лишь хаос, облеченный в пугающе последовательную, но абсолютно чуждую форму. Это не было безумием в привычном смысле. Это выглядело как… знание. Запретное, разрушительное знание, выплеснутое на бумагу.
Он шагнул внутрь, осторожно, стараясь не наступить на рисунки. Запах в палате был иным, чем в остальной больнице. Тот же запах сырости и плесени, но смешанный с чем-то… минеральным? Металлическим? Как воздух в глубокой пещере или на дне океана. И еще – слабый, едва уловимый запах озона, как после грозы.
– Джонас? – тихо произнес Элиас, остановившись в паре шагов от койки. – Меня зовут доктор Торн. Я твой новый врач.
Никакой реакции. Темные глаза продолжали смотреть в пустоту перед собой. Пальцы на коленях не дрогнули. Казалось, он не просто игнорирует Элиаса, а вообще не воспринимает его присутствие. Он был где-то далеко. В тех мирах, что изображены на его рисунках?
Элиас опустился на корточки, чтобы лучше рассмотреть ближайший рисунок. Он изображал что-то вроде города. Башни из черного камня, вздымающиеся под невозможными углами, мосты, соединяющие несуществующие точки, арки, ведущие в кромешную тьму. Город казался одновременно древним, как сама Земля, и вневременным. И огромным. Ошеломляюще огромным. Вглядываясь, Элиас различил крошечные, искаженные фигурки у подножия этих циклопических строений – фигурки людей, выглядевших как ничтожные букашки перед лицом непостижимого величия и ужаса. Его охватило чувство глубочайшего одиночества, потерянности, как будто он сам стоит среди этих черных башен, а над ним нависает нечто невыразимо громадное и равнодушное.
– Что это? – спросил он, не в силах сдержаться, указывая на рисунок. – Что ты рисуешь, Джонас?
Тогда это случилось. Голова Джонаса медленно, очень медленно повернулась. Его темные, бездонные глаза сместились и остановились на Элиасе. Не на его лице. На рисунке. Потом медленно поднялись и встретились с взглядом доктора.
Элиас почувствовал, как ледяная волна прокатилась по его телу. В этих глазах не было безумия. Не было даже эмоций. Был… интерес? Холодный, безличный, как у ученого, рассматривающего под микроскопом новую, незнакомую бактерию. И глубина. Такая глубина, что в нее можно было провалиться навеки.