«Гравитация может притянуть тела. Но то, что происходит между двумя людьми, – это не сила Ньютона. Это падение. Неконтролируемое, хаотичное, иногда – смертельное. Мы не вращаемся друг вокруг друга в стабильной орбите, мы срываемся в атмосферу друг друга с огненной скоростью. Мы не поддаемся формуле, мы поддаемся друг другу. И ни один ученый не предскажет, сгорит ли сердце в этом сближении или выживет».
– Амайя Капоне, раздел «Физика привязанностей», личные заметки.
Свет в холле был ослепительным – отражался от стекла, стали, хрома. Пространство спроектировано так, чтобы не оставлять теней. Ни визуальных, ни моральных. Здесь все должно было выглядеть стерильно. Даже страх.
Две сотрудницы замерли у стены, делая вид, что просматривают презентацию на планшете. Они говорили вполголоса, но в этом здании акустика не оставляла шансов на приватность.
– Это Каюна Эванс, видишь? – голос девушки дрогнул, а она прижала пальцы к губам. – Говорят, она теперь повсюду. На каждой обложке. Новое лицо компании.
– Не только лицо, – ответила вторая. Интонация – уклон в агрессию, завуалированное презрение. – Неделя, и уже в кабинете президента.
Каюна появилась не как женщина – как угроза в обертке желания. Пшеничные завитки на плечах выглядели невинно, почти игриво, но за ними скрывалась точная геометрия намерений. Она поправила помаду у уголка губ – медленно, намеренно, как зверь, демонстрирующий клыки не для атаки, а для напоминания.
Она не шла – двигалась с пластикой охотницы, у которой нет нужды спешить. Каждый шаг – контроль. Каждый поворот бедра – калибровка внимания окружающих. Она не искала взгляды. Она знала, где они остановятся.
Аромат, что оставался после нее, был не духами – был следом. Как запах крови в воде для акулы. Как метка на территории. Те, кто вдыхал, уже участвовали в игре, даже если не осознавали этого.
Тишину разрезал звук: короткий, строгий – трижды постучал секретарь. Стальной ритм по дереву, как отголосок казни.
– Президент, – голос Эдена всегда звучал ровно, но сегодня в нем пряталась заторможенная тревога, как в покачивающейся лампе в комнате допроса.