Рем поднял взгляд от разбросанных на полу документов. Контракт в его руке был сжат так сильно, что лист прорвался в центре. Он расправил пальцы – бумага выпала, медленно скользя к ногам. Лицо его было затенено усталостью, но глаза – холодные, острые – ловили каждый фрагмент движения, как охотник ловит звук в лесной тишине.
На шее, чуть выше воротника, алел отпечаток помады – идеальный полукруг, оставленный недавно и намеренно. Эден заметил его сразу, но уже не реагировал. Президент имеет право делать все, что ему вздумается. И пока он в хорошем настроении – голова Эдена все еще оставалась на плечах.
– Говори.
Эден подошел ближе, поднял планшет под углом, но глаза упорно скользнули в сторону. Пальцы на корпусе дрогнули, напряжение прошло по запястью к плечам. Шаг еще, выдох через зубы, взгляд снова возвращается к экрану.
– Вице-президент SCE Global. Приглашение на ужин. Сегодня. Пусан. Он уже купил билет на экспресс. Просит сопровождение. Личное.
Рем усмехнулся и раздавил остатки контракта каблуком, не отводя взгляда.
– Ужин? – медленно повторил он. – Это тот, что неделю назад пытался купить наш лейбл через подставных? А потом ныл в прессу про «токсичную корпоративную среду»?
Эден кивнул, коротко. Больше подтверждения не требовалось. Он уже знал, что этот вечер не закончится вином.
Чайная кружка – подарок от погибшего партнера – разлетелась об стену. Осколки осыпались, как остатки прежних договоренностей, которым больше не суждено вступить в силу. Гром прогремел не в ударе, а в тишине, что наступила следом.
– Я должен был закончить с ним еще в Киото, – Рем шагнул к окну. Глядел на город, затянутый в пелену – башни корпораций, вздымающиеся вверх, как кресты на безымянных могилах. Глаза его не отражали гнева. Только метод.
Пауза. Почти невесомая, но Эден почувствовал, как температура в комнате опустилась на несколько градусов.
– Скажи людям, пусть готовят встречу. Красивую. Смерть должна быть театральной, если на сцене такие актеры.
Эден сглотнул. Ладони увлажнились, сердце отстучало лишний удар. Он знал: если Рем позволяет себе иронию – значит, сценарий уже написан. А приглашение на ужин стало последним актом пьесы.
С тех пор как Рем возглавил отдел индустрии развлечений, прошло шесть лет. Иногда казалось – все началось вчера: тот же офис, те же улыбки с ядом на зубах. Но календарь упрямо твердил обратное. Цифры смотрели на него с равнодушием гранита: двадцать шесть. Смехотворно юный возраст по меркам стариков из совета, но более чем достаточный, чтобы держать под контролем империю, построенную на крови, лжи и аплодисментах. Империю, где сцена – арена, а зритель хлопает не из восторга, а от страха упустить момент казни.