I. Непредвиденные обстоятельства
Сокол сидел в какой-то таверне, пропахшей мочой и рвотой, и выпивал уже в пятый раз непонятную бурду. Он с неприязнью поставил кружку на стол и вытер с неаккуратной бороды пену. Его губы изогнулись в ироничной усмешке.
До чего же он докатился. Стыдно, но не настолько, чтобы что-то менять.
За день, если Сокол не разучился считать, он покупал приблизительно десять кружек этой отвратительной кисловатой жидкости. Желудок, лишь чудом державшийся при таком неконтролируемом употреблении алкоголя, издал в очередной раз пугающий бурчащий звук.
Печально.
Сокол скучающе глянул на мерзкого мужлана, дёргавшего за юбку расфуфыренную дамочку, бегавшую между столами с деревянным подносом и разносившую пойло. Та вместо того, чтобы как следует ему врезать, только глупо и вызывающе хихикала.
Мерзость.
Сокол, тяжело вздохнув, посмотрел на свои ладони. Он сжал пальцы и почувствовал острую боль из-за того, что кожа рук была исполосована мелкими, кровоточащими царапинами. Ещё как назло заныл низ живота – да так, будто внутренности начали резать тупыми осколками стекла – медленно так, мучительно.
«Доигрался. Молодец. Ещё один глоток – и точно скончаешься», – с горькой усмешкой подумал наёмник, осознавая, что ему плевать. Сокол пребывал в подавленном состоянии уже целый год, и он мечтал умереть – и наконец-то избавить себя от страданий, преследовавших его ежесекундно.
Кто-то покосился на него, и Сокол закатил глаза. Немудрено, что его кислая мина вызывала у многих подозрения. Вокруг наёмника ходили различные слухи: мол, этот человек убитый горем вдовец, потерявший из-за нивра маленькую дочурку и прекрасную жёнушку. Сокол смеялся в голос, когда некоторые, особо верующие в эти бессмысленные теории, подходили к нему, снимали шляпы и плаксиво выражали свои соболезнования.
Кретины.
С завидной регулярностью его также донимали, как ни странно, сосунки, впервые посещавшие таверну, находившуюся за пределами захудалой деревни, и с любопытством слушавшие все сплетни. Они относились к категории невоспитанных идиотов, но в них имелся свой толк: для Сокола эти люди служили своеобразной отдушиной – когда лезли к нему с насмешками и не понимали, что он не настроен на общение.