Сейчас больно не от того, что папы нет. Сейчас больно от того, что я живу жизнь, которую он не увидит. Что у меня теперь есть опыт, которым мне не с кем поделиться. Что я поумнела, а похвастаться некому.
Больно от того, что я наконец поняла, какой он был классный, – а сказать ему это уже не могу.
Больно от того, что я научилась готовить его любимые котлеты лучше, чем мама, – а угостить некого.
Больно от того, что я теперь зарабатываю больше денег, чем он когда-либо видел, – а порадовать некого.
Время, честно, нифига не лечит. Время углубляет пропасть между тем, кем ты была при нём, и кем стала без него. И чем больше ты растёшь как человек, тем больше понимаешь, сколько всего он пропускает.
А ещё время делает вот что – оно стирает плохие воспоминания быстрее хороших. И через годы остаются только лучшие моменты. Мозг как бы ретуширует прошлое, убирает все ссоры, обиды, недопонимания. И получается, что ты скорбишь по идеализированному человеку, которого в реальности никогда не было.
Но вот что я поняла сейчас, глядя на уже догорающие угли…
Стоп. А что если это нормально? Что если наша задача не "пережить" горе, а научиться жить с ним красиво?
Что если время не лечит, а учит нас быть элегантными в своей боли?
Семь лет назад я выла как раненое животное. Сейчас я сижу у костра и думаю о папе с грустной нежностью. Боль никуда не делась – она просто стала более… благородной что ли. Более достойной памяти того человека, которого я потеряла.
Может быть, цель горя не в том, чтобы "отпустить" (как же задолбало это слово!), а в том, чтобы научиться скучать красиво. Скучать так, чтобы эта тоска стала достойным памятником любви.
ГЛАВА 4: Анатомия сожаления (препарируем совесть)
Ладно, хватит ходить вокруг да около. Пора резать по живому.
Сейчас я разберу на молекулы самое мерзкое чувство на свете – сожаление. Ту штуку, которая жрёт тебя изнутри и не даёт спать годами.
МОЖНО БЫЛО.
Вот первая категория сожалений. Самая тягучая и тяжелая, потому что простая.
Можно было чаще звонить. Можно было не отмахиваться, когда он в сотый раз рассказывал про войну и своих дедов. Можно было не закатывать глаза, когда он учил меня жизни. Можно было сказать "спасибо" за всё, что он для меня сделал. Можно было сказать "прости" за всё, что я натворила. Можно было сказать "люблю" не только думая, но и вслух.