Официально смерть Луиса – несчастный случай. Диагноз звучал почти буднично: острая почечная недостаточность. Такие вещи случаются. Особенно в жару. Особенно, если у ребёнка были проблемы с почками.
Но Катя не верила в совпадения. Мужчина без печени и мальчик с внезапно «отказавшими» почками? С интервалом в три дня? И ни одного вскрытия?
Её старая машина гудела на подъёме, солнце било в лобовое стекло, а в голове крутились обрывки: пуговица, лицо мальчика, разговор с матерью, медицинские отчёты, слишком правильные формулировки, слишком много «естественного» в том, что пахло тщательно скрытым искусственным вмешательством.
У ворот лагеря её встретила та же картина, что и раньше: высокая стена, выкрашенная в бежевый цвет, камеры под козырьками, чёткая разметка на асфальте. Как и в прошлый раз, охранники были вежливы, но непроницаемы.
– Вы не записаны. Без предварительного уведомления и пропуска администрация никого не пускает.
– Я из полиции, – сказала Катя и показала удостоверение.
– Мы понимаем. Но вас нет в списке. Комиссар не звонил, ордера нет. Мы не можем впустить.
Катя кивнула. Она этого ожидала. Но даже от ворот можно было многое увидеть. И – услышать.
Она медленно отошла к тени высокого дерева у боковой стены. Там, в нескольких метрах от главного входа, была почти неприметная калитка для персонала. Её тоже охраняли, но не так строго, и за ней находился тенистый внутренний двор с лавками и фонтаном – место, где дети обычно ждали своих вожатых после занятий или просто болтали между собой.
Катя присела у стены. Она не собиралась проникать внутрь. Но у неё был слух. И терпение.
Через десять минут из-за калитки донеслись голоса.
– …я тебе говорю, он сам так сказал. Что ночью кто-то вошёл.
– Бред. Луис вечно придумывал всякое.
– Ага, конечно. А что, ты не видел, как он в тот день ходил? Он весь как будто… сонный. И говорил, что у него плечо болит. Прямо в этом месте – будто его укололи.
Катя затаила дыхание.
– Да у него всегда всё болит.
– Не-не, он сказал: «Мне во сне что-то вкололи». Прям так и сказал. Я подумал – прикалывается. А потом он умер. И ещё голова у него болела, очень сильно. Он жаловался, что шум слышит, как будто гудит в ушах.
– Может, это солнце было. Или он просто простыл?
– Не знаю. Но он боялся. Ты помнишь, как он начал говорить, что здесь «волки» ходят?