– Должны дать мне какое-нибудь снотворное.
Она передумала; в этом не было сомнений. Не с этой просьбой она явилась ко мне в кабинет.
– Нет, серьезно, доктор Люк! – продолжила она, повысив голос. – Я с ума сойду, если не поможете мне уснуть!
– В чем, по-вашему, проблема?
– Я не могу спать!
– Это понятно, но почему вы не обратились к Тому?
– Ваш Том – тупица и болван, и он только отчитал бы меня.
– А я не стану вас отчитывать?
Рита едва заметно улыбнулась. Тридцатью годами раньше такая улыбка вскружила бы мне голову. Ведь это была не просто улыбка, а нечто большее. Она стерла морщинки в уголках ее карих глаз, и за всеми этими эмоциями я увидел очаровательное, взбалмошное, но добросердечное существо. А затем улыбки как не бывало.
– Доктор Люк, – сказала Рита, – я без памяти и до ужаса влюбилась в Барри Салливана. Я… Я спала с ним.
– Это не новость, моя милая. Если судить по вашему виду.
– Что, вы заметили?! – оторопела она.
– В каком-то смысле. Но не будем об этом. Продолжайте.
– Наверное, это вас шокирует…
– Не столько шокирует, Рита, сколько тревожит, причем дьявольски. Как долго это продолжается? Я об интимной связи, как назвали бы ее юристы.
– Последний… Последний раз это было вчера ночью. Барри остановился у нас. Он приходил ко мне в комнату.
Понятное дело. Сказать, что я разволновался, – значит ничего не сказать. Заныло сердце, а это всегда тревожный звоночек, поэтому я закрыл глаза и секунду подождал, после чего спросил:
– А как же Алек?
– Он не знает, – без промедления ответила Рита, и ее глаза беспокойно забегали. – С недавних пор он почти ничего не замечает. Да и вряд ли он хотел бы об этом знать.
(Снова тревожный звоночек.)
– Люди замечают куда больше, чем вам кажется, Рита. Что касается откровенности с вашим мужем…
– Думаете, я этого не знаю? – воскликнула она, и я понял, что удар пришелся в больное место. – Мне нравится Алек. Это не ложь и не притворство, я на самом деле очень тепло отношусь к нему и ни за что не стала бы делать Алеку больно. Будь ему не все равно, я этого не пережила бы. Но вы не понимаете. Это не безрассудная страсть или… или плотские утехи…
«На самом деле, милая моя, это именно безрассудная страсть и плотские утехи. Но вы, пожалуй, искренне верите в правдивость своих слов. Поэтому нет смысла спорить».
– Это настоящие глубокие чувства, все мое существо и моя жизнь. Знаю, вы скажете, что Барри немного моложе меня. И это правда, но он… он совсем не против!