– Что такое? Что с тобой случилось? Кто-то обидел?
Я молча кивнула на дверь кабинета химии.
– Ах, ну понятно. Родители приходили?
Снова кивнула.
– Удалось о чём-то договориться?
Помотала головой. Стерхов усмехнулся:
– Ну, я не удивлён. Крепись.
Он подбадривающе похлопал меня по плечу, и я тут же выпрямилась. Вспомнила о том, что мы должны были обсудить тексты.
– Думаю, сейчас не лучшее время, тебе нужно успокоиться. Давай завтра начнём?
Так и случилось: со следующего дня и в течение нескольких недель на больших переменах мы с Антоном Ильичом обсуждали мои тексты. И старые, и новые. Он давал развёрнутые комментарии на каждый из них, отмечал положительные стороны произведений (а называл он их именно так, и у меня в голове никак это не укладывалось и не хотело становиться в один ряд подходящих названий для моих зарисовок) и говорил, что можно поправить. От него я спокойно воспринимала критику и вечерами правила работы, чтобы сделать их лучше. Мне хотелось, чтобы учитель оценил мои старания. Чтобы тексты стали ещё лучше. Мы много общались, работали над моими сочинениями, и навык писательства постепенно становился всё лучше и лучше. Меня подстёгивало то, что ему нравились мои тексты, он видел в них нечто, чего не видела я сама.
На перемене ко мне подбежала Настя:
– Представляешь, слух пошёл, что наша русичка не вернётся!
Новость меня ошарашила, но отчего-то мне стало радостно. Значит, Антон Ильич останется с нами до конца учёбы.
– Почему? – всё же поинтересовалась я.
– Якобы какой-то конфликт с дирекцией, но я не верю в это, она ведь хорошая, – выдохнула Настя, – Теперь мне непросто будет на русском. Она же меня жалела и ставила оценки часто выше, чем должна была. А Антон Ильич мне кажется довольно строгим…
Я не могла понять, почему Стерхов показался ей строгим. Но, возможно, она как обычно стесняется новых преподавателей.
– Да всё нормально будет, он добрый и классный, вот увидишь! – я подбодрила одноклассницу, приобняв за плечо, и она мне улыбнулась.
Буквально через полчаса Настя смогла убедиться в этом лично – день оказался богат на необычные происшествия, через призму которых мой класс, да и я сама, смогли увидеть Стерхова с новых сторон.
На уроке литературы мы писали сочинение по Обломову. В напряжённой рабочей тишине урока, под скрип и стук шариковых и гелиевых ручек, Антон Ильич прохаживался вдоль наших рядов. Через некоторое время я увидела, что он остановился около Колыванова и наклонился над ним, глядя в его тетрадь.