– Эксцентричный – мягко сказано, – добавляет Гуров. – Согласно нашим данным, профессор утверждал, что при резком создании вакуума человеческий страх усиливает выброс адреналина, кровь становится более вязкой и буквально кристаллизуется в сосудах. По его мнению, это создаёт идеальные условия для сохранения тканей.
– Боже мой, – шепчет Софья. – Он что, проводит эксперименты на живых людях?
– Это нам и предстоит выяснить, – отвечает Гуров. – Но есть одна проблема: профессор Эйнштейн официально умер полгода назад от сердечного приступа. Похоронен на Смоленском кладбище.
Фальков задумчиво барабанит пальцами по столу.
– Значит, либо кто-то использует его наработки, либо… его смерть была подстроена.
– Именно к такому выводу я и пришёл, – кивает Гуров. – Вчера я направил запрос в похоронную контору Боткина, которая занималась погребением. Через час получил ответ: гроб профессора Эйнштейна запрещено вскрывать по требованию некоей «научной коллегии», финансирующей его исследования.
– И что это за коллегия? – спрашивает Софья.
– Формально – частная исследовательская организация под названием «Memento Aurum Hominis». Сокращённо M.A.H. Возглавляет её немецкая аристократка, графиня Инга фон Шварц.
Услышав это имя, Софья невольно вздрагивает.
– Графиня фон Шварц? Я встречала её на нескольких светских мероприятиях. Удивительно образованная женщина, но в её обществе всегда чувствуешь какую-то… неловкость. Словно она видит в людях не личности, а предметы для коллекционирования.
– Расскажите о ней подробнее, – просит Фальков.
Софья откидывается в кресле, собираясь с мыслями.
– Инга фон Шварц приехала в Петербург около года назад. Представлялась как специалист по германской философии и коллекционер произведений искусства. Она очень богата – владеет особняком на Английской набережной и, говорят, имеет обширные связи в европейских научных кругах. Но больше всего её интересуют… необычные предметы.
– Что вы имеете в виду?
– Антикварные зеркала с историей, картины художников, покончивших с собой, рукописи мистиков и алхимиков. Она как будто собирает коллекцию человеческих трагедий.
Гуров делает пометки в своём блокноте.
– А профессора Эйнштейна она знала?
– Они встречались на научных конференциях. Помню, как на одном из приёмов у графини Бенкендорф она долго беседовала с ним о возможностях консервации… кажется, речь шла о «сохранении красоты на пороге смерти». Тогда это показалось мне просто философской дискуссией.