– Сядьте. Сергей, побудь со мной.
Он замер, недоумённо нахмурившись:
– Зачем?
– А вдруг Андрей Анатольевич меня изнасилует? – спокойно произнесла она, не отводя взгляда от папки с бумагами.
Опер смерил её долгим, тяжёлым взглядом, в котором смешались раздражение и ленивое презрение, мол, ну ты и дура. Без лишних слов он прошлёпал через кабинет, рухнул на потёртый диван в углу, закинул ногу на ногу, закрыл глаза и начал демонстративно храпеть – громко, раздражающе, будто хотел показать: «Мне до всего этого нет никакого дела».
Следователь Орехова лишь слегка скривила губы, не обратив внимания. Старший лейтенант юстиции, раскрыв дело, и глядя мне прямо в глаза, спросила:
– Имеются ли у вас психические заболевания?
Я ответил:
– Имеются.
Ее брови поползли вверх от удивления, затем она спросила:
– Какое?
Я извлек из папки с документами, медицинское заключение врача районного психдиспансераи положив перед ней, сказал:
– Депрессивный синдром.
Едва узнав, что у допрашиваемого диагностирован «депрессивный синдром», побледнела и вероятно, в груди ее сжалась тревога.
В голове следователя мгновенно промелькнули возможные последствия, а это риск непредсказуемой реакции, ответственность за допрос, который может обернуться трагедией. Она, не раздумывая, направилась к кабинету начальника следствия, шаг её был быстр, почти бегущий, будто за спиной зияла пропасть, которую нужно преодолеть до того, как страх возьмёт верх. Открыв дверь кабинета, Орехова оказалась перед суровым взглядом своего руководителя. Её голос дрогнул, но она собралась и чётко, хотя и с заметной тревогой, доложила о новом обстоятельстве дела. Затем, сделав паузу, она глубоко вздохнула и произнесла:
– Я не могу вести допрос. Боюсь, что это может плохо кончиться. Я не готова рисковать здоровьем этого человека или чем-то худшим.
Она стояла перед столом, как будто ожидая выговора или насмешки, но в её глазах светилась не только боязнь, но и внутренняя решимость. Начальник следствия посмотрел на неё долгим, проникновенным взглядом и сказал:
– Допрос прекратить, мужчину отпустить. Пусть приходит через неделю.
Под молчаливые взгляды следователя и оперативника Сергея, я спустился по лестнице и покинул линейный отдел полиции.Выиграно время протяженностью в целую неделю. Медицинские документы и направление в городской Психоневрологический диспансер у меня на руках, а значит, с утра следующего дня направляюсь прямиком в городскую психушку. Это было продолжение истории.