Мортвель был живым. Но дышал не лёгкими. А ядром – тем, что пульсировало в его глубинах. Магический узел, проросший через пласты камня, давал силу, но брал за это тишину. Говорили, если прислушаться к ночи – можно услышать, как город шепчет себе самому. В этих улицах всегда что-то пряталось – не от страха, а по привычке.
– Север истончается, – первым заговорил Мерант. Его голос звучал, как грохот отколовшегося пласта породы, тяжёлый и прямой. – Из Вест-Тарра пришли тревожные вести: граница трещит. Барьер… – он замолчал на полслова, – барьер больше не отвечает.
– Мы держим его вручную, – вмешалась Гелвария. Её глаза горели странным, влажным светом. Магия воды текла в ней глубоко – и сейчас она была нестабильной, как поднимающаяся буря. – Заклинания расслаиваются. Поток больше не идёт так, как прежде. Он… путается. Словно что-то старое проснулось под северными лесами и мешает нам держать линию.
– В чём проблема? – хрипло отозвался Валарет. Его голос прошёлся по стенам, как вкрадчивое эхо. – Разбудим глубинную сеть. Пусть магия потянется из-под корня – из древних жил. Мы уже делали это.
– Мы делали это, – тихо сказала Эринн, не поднимая глаз, – но в те времена она слушалась.
Пауза повисла тяжёлая. Даже свечения над потолком на миг погасли, будто отзываясь.
– Сейчас магия ведёт себя иначе, – продолжила она. – Она уходит от нас. Она… дичает. Не отказывается подчиняться, но требует иной цены.
Именно эта фраза – «иной цены» – прозвучала особенно.
– Я видела, как у заклинателя из третьего круга сорвало кость с ладони, – прошептала Тальра. – Не удар, не ловушка. Просто… ответ. Магия не приняла его прикосновения. Как будто узнала и отвергла.
Мерант провёл ладонью по щеке, стирая что-то невидимое.
– Мы не можем позволить северу пасть. Если Эдрамейн пробьётся через ущелья, он придёт не по земле. Он придёт сквозь магию. Сквозь неё саму. А мы не знаем, что в ней теперь.
– И всё же вы не даёте приказ отступать, – спокойно, как всегда, произнёс Касриэль.
– Потому что отступление – не даст времени, – отозвался Мерант. – Только прорыв.
Они говорили о фронте с тяжёлым ритмом в голосах – без истерики, без спешки. Но в этом спокойствии было куда больше страха, чем в крике. Север терял землю. Не по метрам – по сути. Линия защиты рвалась не от осады, а от того, что сама магия отказывалась держать её.