– Не поздновато для завтрака? Или не рановато для обеда? – сказала она. Голос был насмешливый, но без злобы.
Я не обернулась. Просто проглотила еду, облизала губы и не спеша ответила, чуть наклонив голову:
–– Я не из тех, кто питается по расписанию… Рианнари.
– Ты ешь так, будто боишься, что еду отменят, – заметила она с лёгкой усмешкой, но в голосе звучала привычная забота. Та, что бывает у тех, кто давно рядом и знает, когда можно поддеть, а когда лучше промолчать.
Я отложила ложку. И только тогда повернулась.
Она стояла у входа, как будто просто вышла прогуляться и случайно оказалась именно здесь. Как всегда – спокойная, собранная, почти безмятежная.
Её рыжие волосы, густые, тяжёлые, были заплетены в аккуратную косу, убранную с достоинством. Красные ленты стягивали пряди у затылка. Черты лица – чёткие, утончённые, с выраженной линией скул и лёгким изгибом губ, не предназначенных для гнева. Уши – вытянутые, с маленькой золотой серёжкой в мочке.
В ней не было показной силы, только сдержанная грация. Та, что не требует доказательств.
Закрытое тёмно-красное платье доходило почти до пят, подчёркивая спокойствие и достоинство каждого её шага. Подол мягко касался пола, скользя, будто пыльца. Она была красивой, как бывают красивы те, кто служит давно – со смирением, но без сломленности.
Глаза – цвета холодного моря. Глубокие. Тихие.
– Куда шла? – спросила я, продолжая ковыряться в чашке ложкой.
– Проходила мимо, – спокойно отозвалась Риа. – Шла от раненого. Увидела тебя.
Я медленно отложила ложку, глядя на неё чуть внимательнее. Она стояла, как всегда, ровно, спокойно, будто у неё было всё время мира. Ни суеты, ни усталости на лице. Хотя я знала – такие вещи не проходят бесследно.
Рианнари не лечила. Она не могла исцелить раны, не залечивала разрезы или переломы, не справлялась с заражением. Но боль – боль она забирала. Легко, будто вытягивала её пальцами. Мягко – как дуновение ветра, когда сбивается дыхание. И от этого становилось легче. Не полностью, но настолько, чтобы можно было пережить ещё немного. Поднять голову. Дотянуть до заката. Или до утренней смены лекарей.
Мы знали друг друга давно. Я не помню, когда впервые увидела её. Может, ещё тогда, когда только попала во дворец. Она уже была здесь. Служила в Зале Тишины – месте, куда приносили тех, кто не выдерживал. Или тех, кого не могли вылечить, но не могли и отпустить.