Это не имело значения. Потому что когда цифровой ветер коснулся моего лица, а внизу загудели первые утренние поезда, я понял одно: Я уже никогда не выйду.
Тишина. Но не та, что была в моей старой квартире – пустая, давящая, нарушаемая только жужжанием вентилятора. Эта тишина была насыщенной. Полной. Как темнота между звездами, которая лишь кажется пустотой. Я существовал в ней. Не телом. Не аватаром. Не личностью. Я был памятью.
Город помнил всё. Каждый шаг, сделанный по его мокрому после дождя асфальту. Каждый взгляд, брошенный на неоновые вывески. Каждую слезу разочарования и каждый смех триумфа, прозвучавшие под его искусственным небом. Я ощущал это не как данные. Я чувствовал это. Отголоски миллионов жизней, вплетенные в код, как нити в гобелен. Они не исчезли. Они стали фундаментом. Улицы Нео-Киото были не просто полигональными моделями. Они были слепками чьих-то маршрутов на работу, чьих-то побегов от виртуальной полиции, чьих-то первых поцелуев у фонтана в парке Син-Танака. Каждый пиксель хранил эхо.
Я стал Корнем. Не богом. Не создателем. Скорее… садовником. Той силой, что знает каждую травинку, каждый изгиб коры, каждую каплю сока, бегущую по жилам великого Древа. Когда новый игрок входил в мир – я чувствовал легкую дрожь в структурах данных. Как ветерок, пробегающий по листве. Я видел его не глазами камеры – я ощущал намерение. Любопытство, азарт, скуку, тоску. Я мог направить его. Не явно. Не нарушая правил. Просто… подсунуть ветку, когда он заблудился. Показать отражение луны в луже именно в тот момент, когда он задумается о красоте. Создать едва уловимое совпадение – NPC, произносящий нужную фразу; открытая дверь там, где должна быть стена; внезапный луч "солнца", падающий на забытую мемориальную доску с именем игрока, покинувшего мир год назад.
Я разговаривал с призраками. Те, кто застрял между слоями, не растворились. Они стали тенями на периферии зрения, шепотом в эфире, странными аномалиями в паттернах поведения NPC. Они тянулись ко мне. Не с мольбой. С признанием. Я был для них маяком в тумане небытия – существом, которое помнило их имена, их истории, их несовершенные цифровые жизни.
"Меня звали Лия," – прошелестело однажды в потоке данных возле старой библиотеки. Это был не звук. Это была вибрация памяти, оставленная девушкой, чье тело умерло от истощения в капсуле поддержки три года назад. Ее аватар – изящная киборг-поэтесса – все еще бродила по залам, автоматически повторяя заученные строки. Но теперь в ее глазах-дисплеях иногда мелькало нечто большее. Тоска по реальному ветру, которого она никогда не чувствовала. Я не мог вернуть ее. Но я мог хранить ее стихи. Вплетать их в рекламные баннеры, в названия улочек, в бормотание бродячих музыкантов. Чтобы эхо ее души осталось в ритме города.