Добрались до места. Видят – дым столбом над Муромом, слышны крики да звон железа. А передовой полк князя Курбского уже вцепился, как бульдог в бычачью ногу!
– Ну, братва! – скомандовал князь Кубенской, меч из ножен выхватывая. – Пришел наш черед гостей казанских потешить! Не блинами, так сталью! За Русь! За Елатьму! У-р-ра-а-а!
Рухнули елатомцы, как снежная лавина с горы, на фланг татарской рати! От нежданности татары замешкались, словно зайцы перед волчьей стаей! Топоры засвистели, словно соколы на добычу! Стрелы зажужжали, как осы разъяренные!
– Бей их! – орал Гришка, размахивая секирой. – Это вам не баранки воровать! Это Елатьма!
– Вот вам, супостаты, елатомский привет! – вторил ему Никита, ловко уворачиваясь от сабли. – Не по носу пришелся? Еще отведайте!
Замешались казанцы. Ударили с одной стороны – Курбской бьет! Ударили с другой – Одоевской да Шереметев наседают! А тут еще с фланга Кубенской с елатомскими молодцами вломился, словно кулак в брюхо!
Не выдержал хан Сафа-Гирей елатомской удали. Давай Бог ноги! Побежали его воины, как тараканы от света, бросая награбленное добро. Словно ветром сдуло лиходеев с муромской земли!
Стоит князь Михайло Кубенской на поле, дышит паром, кровь с клинка о снег обтирает. Глядит на своих молодцов – усталые, да веселые, словно на свадьбе побывали!
– Ну что, братцы-елатомцы? – улыбается. – Погуляли? Хан казанский блинов наших отведал? Ай да потешили! Теперь он долго будет помнить, как елатомский кулак в зубах звенит!
– Помнит, княже! – кричат дружинники. – Еще как помнит! Убегал, пятки сверкали!
– То-то же! – смеется князь. – А теперь – домой! В Елатьму! Блины-то наши, поди, остыли… да не беда! Разогреем! Да с икоркой каспийской, что у хана в обозе отбили! Будет нам пир на всю Масленицу! За победу! За Русь православную!
И поехали елатомцы домой, усталые, да гордые. А за ними везли трофеи да пленных. И знали все – не пропадет Елатьма-град! Стоит на страже, как каменный исполин над Окой-матушкой! А про тот бой еще долго сказывали по вечерам, прибауточку вставляя: «Как елатомцы хана угощали – не блинами, а копьем в брюхо!