И тогда земля задрожала. Словно подземный гром прокатился по лавовым полям. Из-за ближайшего гребня застывшей, но все еще тлеющей лавы показался Он.
Раскаленный Бык. Чудовище было огромным, размером с дом. Его тело казалось выкованным из раскаленного докрасна железа, которое местами плавилось, капая огненными каплями на землю и прожигая ее. Из широких ноздрей вырывались клубы черного, едкого дыма и языки пламени. Глаза пылали белым, неистовым огнем безумия. Но самое страшное были лица. На боках Быка, словно клейма, горели искаженные гримасами боли, страха и обиды лица тех, на кого Артемий когда-либо поднимал руку или голос в гневе: слуга, которого он ударил; рекрут, над которым жестоко насмехался; татарин, которого добивал в ярости после боя; даже лицо мальчишки, которого он когда-то грубо оттолкнул. Их беззвучные крики сливались с ревом чудовища.
– АРТЕМИЙ! – рев Быка был не просто звуком, а ударной волной ярости, от которой задрожали скалы и Артемия отбросило назад. – ГНЕВ ТВОЙ – МОЯ СИЛА! ТВОЯ ЯРОСТЬ – МОЯ ПИЩА! ПРИМИ МЕНЯ! СТАНЬ МНОЙ!
Бык рванул вперед. Каждый его шаг – это взрыв. Копыта, ударяясь о растрескавшуюся землю, выбивали фонтаны раскаленной лавы и камней. Он мчался на Артемия, неся смерть и всепоглощающий пожар ярости. Лица на его боках кричали немые обвинения: «Тиран!», «Изверг!», «Мучитель!»
Артемий инстинктивно потянулся к бедру – там не было его сабли. Страх смешался с гневом. «Как он смеет! Я защищал! Я карал заслуженно!» Его собственная ярость вспыхнула, как факел, отвечая на вызов Быка. Он хотел броситься навстречу, бить, крушить…
– Не поддавайся! – голос Рафаила прозвучал как обжигающий холод посреди пекла. Ангел встал между Артемием и несущимся Быком, его светящийся меч взметнулся вверх. – Его сила – в твоем гневе! Укройся в милосердии! Вспомни сдержанность!
Меч Рафаила встретил лобовую атаку Быка. Сотни искр взвились в раскаленный воздух. Ангел не отступил, но его свет померк на мгновение под натиском чудовищной ярости. Бык отпрянул, фыркая огнем, но тут же развернулся для нового удара. Его пламенные глаза были устремлены только на Артемия.
Ярость Быка заражала. Артемий чувствовал, как его собственная злость кипит, требует выхода. Каждое обвинение с лиц на боках Быка било по нему, как молот, вызывая новый прилив гнева и желание оправдаться силой. Земля под его ногами начала