Каждая горсть казалась священной, каждая крупинка – частицей его последних мгновений.
– Сошла с ума совсем, – шептали соседки. – Надо в больницу ее, к психиатру.
– После такого горя разум не выдерживает, – вздыхала пожилая женщина с первого этажа. – Я слышала, как она по ночам с его фотографией разговаривает.
Но Наиля не слышала их слов. Она чувствовала только жар пепла в руках и странное покалывание в воздухе, словно само место помнило трагедию и откликалось на ее присутствие. Тени от обугленных балок ложились неправильно, под углами, которые не соответствовали положению солнца. Воздух дрожал как мираж, и иногда ей казалось, что она слышит далекие голоса, зовущие ее по имени.
Вернувшись домой, Наиля заперла дверь на все замки и принялась за подготовку. Она расчистила центр гостиной, сдвинув мебель к стенам, создав круглое пространство на деревянном полу. Фотографии Андрея – все, какие нашлись в квартире – она разложила по окружности согласно схеме из бабушкиной книги.
Его лицо смотрело на нее с десятков снимков: серьезное на рабочем удостоверении, смеющееся на пляже в прошлом году, нежное в кадре, который она сделала тайком, когда он читал. Взгляды всех этих Андреев сходились в центре круга, где Наиля начала высыпать пепел сложными узорами, повторяя символы из древней книги.
Пепел ложился ровными линиями, образуя пентаграмму, вписанную в круг, с дополнительными символами в углах и пересечениях. Серый порошок словно жил собственной жизнью, самостоятельно принимая нужную форму, когда девушка слегка встряхивала руку. Воздух в квартире становился плотнее, наполняясь металлическим привкусом, который она чувствовала на языке.
Свечи зажглись от одной спички, их пламя танцевало ровными языками, несмотря на полное отсутствие сквозняков. Наиля встала в центр круга, держа в руках открытую книгу, и начала читать заклинание на языке, который не знала, но понимала каждое слово.
– Игнис консумпсит карнем, сед анима либера эст, – произносила она, чувствуя, как древние слова обжигают горло. – Чинерес вокант мортуос, амор апперит виам.
Первые слова прозвучали неуверенно, но с каждой строкой голос её становился сильнее, увереннее. Заклинание требовало не просто произнесения, но и вложения всей силы чувств, всей боли утраты, всей безграничной любви, которая не могла смириться с разлукой.