Пахомов не отставал:
– Так на самом деле, херр Фотс, – немного наглея, поддерживал беседу Саша, – здесь получается не девять киевлян, а десять – Мунтян тоже ведь из киевского Динамо.
– Да. Действительно. Согласен. Но ни Оганесян, ни Иштоян в размер строфы в таком виде не проходят, пришлось молдавана сделать армянином.
Такие тонкости союзной футбольной жизни, да еще десятилетней давности, были всё-таки чересчур даже при всем Сашином задоре – он тормознулся перед мостиком через Мойку и впал в задумчивость. Заморский гость не унимался:
– Так вот, Саша, – ничуть не смущаясь потерей темпа, продолжал он, – вы человек, позвольте вам сказать, не то, чтобы необразованный, нет, конечно, – образованный, высшее образование – даже техническое – как известно, не пропьешь, – Фотс как будто заранее извинялся, – но образованный несколько однобоко. Что-то о Фаусте с Мефистофелем вы слышали наверняка и, хотя Гёте не читали, но в переложениях да пересказах представление имеете…
Это опять было слишком – перескок от Мунтяна на Фауста и Гёте безо всякой логической связки вконец обездвижил молодого инженера; озорной задор его улетучился, и он впал в такую же бездумную меланхоличность, что и воды реки, неспешно протекавшей перед его взором прямо под травяным откосом внизу.
Буржуин пользовался моментом:
– И я хотел бы предложить вам соглашение (˝Началось˝, – вяло подумал Пахомов). О! Ничего политического и шпионского. Только не это! – предугадывая настроения инженера, продолжал профессор. – Категорически! А также и ничего романтически инфернального (хотя подозреваю, что смысл слова «инфернальный» вам не до конца ясен). Поэтому, если проще: и с этой стороны ничего дьявольского, никакого возмездия в виде вечного заточения в муках в последоговорной период. (Пахомов продолжал молчать). У меня есть сугубо практический интерес, взаимовыгодный обмен, как у вас любят говорить. Ты – мне, я – тебе. Я же из Франкфурта, но позвольте сказать из Франкфурта на Майне, а не на Одере, питомец капиталистической системы, так сказать…
Пахомов хотел было что-нибудь вставить, прервать этот монолог интуриста на чистом разговорном русском, что-нибудь о ГДР и ФРГ, решительно набрал уже воздуху в грудь, но херр Фотс остановил его, властно вскинув мохнатую бровь, и продолжил: