– Простите, а как вас зовут? Если позволите, я бы взял у вас небольшое интервью о празднике, – Макс обрадовался своей удаче и еще более приветливо улыбнулся.
– Николай Иванович, я заведую здешним клубом и библиотекой. Мы сейчас с Ириной уже заканчиваем, – Николай Иванович небрежно повел головой в сторону своей спутницы, – так что, если вам нужно поговорить, приходите в библиотеку часам к семи вечера, у меня будет немного свободного времени.
– Спасибо! Вы даже не представляете, насколько для меня важно поговорить с настоящим знатоком, чтобы снять хороший ролик, – затараторил Макс. – В семь в библиотеке. До встречи!
Окрыленный нежданным подарком судьбы в виде настоящего деда-краеведа, одна запись с которым наверняка будет в сто раз ценнее десятка разговоров с экающими и мэкающими мужиками с площади, Макс развернулся и решил воспользоваться наступающим золотым часом, чтобы наснимать атмосферных общих планов в лучах заходящего солнца.
***
Гостиница «Северное сияние» встретила Макса массивной деревянной дверью, окованной под старину. Вместо ручки на ней висело тяжеленное кольцо, увенчанное зеленоватой литой головой льва. Цвет металла был слишком ярким для патины, но слишком блёклым для краски, выдавая искусственно состаренную вещь. Самый первый мимолетный взгляд на эту дверь безошибочно сообщал, что и она, и все, что за ней, ненастоящее, нарочно придуманное для легковерных туристов.
Женщина за стойкой, одетая в синтетическую кофту, которая изо всех сил пыталась казаться льняной сорочкой, задала Максу дежурные вопросы, проклацала накладными ногтями по клавиатуре ноутбука и выдала ключ от номера, прицепленный на массивный деревянный брелок в форме елового полена.
По пути к лестнице, ведущей на второй этаж, Макс обратил внимание на несколько высоких столов и небольшую барную стойку, больше напоминавшую старый магазинный прилавок. «Должно быть, здесь наливают что-нибудь покрепче компота из сухофруктов», – ухмыльнулся он.
Номер не представлял собой ничего особенного: стул, шкаф, кровать и умывальник – вот и вся обстановка, воплощение северной суровости. Макс бросил сумку на пол, достал из неё штатив и запасной аккумулятор для камеры. Некоторое время посидел на краю кровати, разглядывая безликую репродукцию бледного зимнего пейзажа на стене. Затем, вздохнув, вышел в тускло освещённый коридор, застеленный потертым линолеумом, и отправился на встречу.