До самого заката он делал наброски. Девочки танцевали, застывали в изящных позах, садились на скамью, прыгали. Он рисовал угольком на большом куске белого мрамора, прислонённого к стене, исправлял, стирал, рисовал снова. Жара донимала и в мастерской, Ютис время от времени вытирал куском ткани лоб и шею и удивлялся выносливости юных танцовщиц. Мастер видел, что девочки устали, но струйка восторга уже запульсировала где-то у сердца. Ещё чуть-чуть, и он «узрит». Потом, конечно, надо согласовать с учителем, уважаемым Небамеоном, и можно ехать в каменоломни выбирать мрамор.
Заснуть не мог, то подходил со свечой к рисункам на мраморе, то уходил к проёму и всматривался в темноту над городом. Узенький месяц почти не давал света, но мастер и так помнил архитектурный облик своего города. Главные Ворота, огромная ладонь Амфитеатра, сотни колонн вдоль дорог, фонтаны, храмы. Ютис любил этот город, он сам украшал его. Если город сейчас – жемчужина Памфилии, через сотню лет он, пожалуй, сможет бросить вызов самому Риму!
Где-то на небесах горько усмехнулась богиня будущего Антеворта.
Никогда потом этот город не будет таким красивым. Ни через сотню лет, ни через тысячу, ни через две. Будущее будет к нему жестоко. И это «будущее» начнётся уже на рассвете. В штилевом море тихим вёсельных ходом приближалась к побережью флотилия тех, кто нёс только горе, разорение и смерть.
Ютис зевнул, пламя свечи колыхнулось: чуть подул, наконец-то, свежий ветерок. Вдали неторопливо плыли между башнями защитной стены факелы ночного дозора, в тёмном море помигивал чей-то кормовой фонарь.
***
– Кормовой фонарь-то гаси, капитан Гасст ещё не скоро вернется. Совет капитанов – это тебе не крабам клешни обламывать. – Смуглый горбоносый усач, сидевший на скамье для гребцов, отложил точильный камень, потрогал лезвие клинка и воткнул его в доску рядом с двумя уже наточенными ножами.
– Да поделят сейчас где кому высаживаться – вот и весь совет, —бритоголовый крепыш с татуировкой ската на всю спину сматывал в бухту верёвку, изредка прикладываясь к высушенной тыкве, в которой приятно булькало.
– Хоть бы нашей «Медузе» выпал жребий высадиться у какого-нибудь храма. Там и добыча больше, и народу местного не много.
– А мести богов не боишься?
– Плевать я хотел на их богов. У меня один бог – Митра, – усач достал из-за пазухи амулет на шнурке, поцеловал и снова спрятал.