– Гарделия, – ответила девушка.
– Почему у тебя перевязана рука? Отвечай сразу!
– Порезалась…
– Так же, как и я? – со смехом переспросил незнакомец.
– Да. Прости, я не хотела. Это навык.
– Навык? Умение владеть оружием для умного полезно, а для глупого – смертельно.
«Для простолюдина парень изъяснялся слишком мудрёно». – Хозяин поднял брови, почесал затылок и прислонился к двери – она скрипнула.
– Уважаемый! – окликнул его Лиам.
Ториан болезненно сморщился. Пришлось выйти.
– Вот тебе монеты, пойди погуляй.
Хозяин удивился: столько монет он за день бы не выручил!
Обрадовавшись, сгрёб серебряные кругляши, вышел на шумную улицу: «Повезло-то как! И товар цел, и карман полон!»
Лавочник завернул в соседний бар, размышляя: «Кто ж это такой? Тайный агент? Явно переодетый. Девчонка его знает, значит, бояться нечего. Пусть пообщаются, дело-то молодое: вон как друг на друга смотрели!»
Он улыбнулся и заказал большую кружку бодрящей воды.
Как только за лавочником захлопнулась дверь, сдержанность покинула Лиама: он шагнул к девушке, смотрел на неё, приоткрыв губы, словно собираясь что-то сказать. Но заговорить не смог: горло сжала неведомая ему истома, рождённая сердцем. Горячая волна, обжигая внутренности, несколько раз пробежала по спине, захлестнула разум, погасила здравый смысл.
Гарделия не шевелилась: каждая клеточка её тела тянулась к парню, непонятному для неё, недосягаемому по статусу.
Она расширила ноздри, вдыхая его запах, терпкий, мускусный, перемешанный с ароматом морской соли.
Девушке приходилось сдерживать себя, чтобы не прислонить голову к его широкой груди – она уже наклонилась и закрыла глаза.
Лиам испытал будоражащий страх. Это была не трусость, не боязнь смерти, как на поле боя, – он научился отстраняться от лишнего, иначе бы давно погиб. Это был страх умереть, не познав чего-то нового, которое ему открывалось, а он сопротивлялся, придавив крышку таинственного сундука с чувствами.
– Гарделия… – прошептал он. Имя смешалось с названиями цветов, со словом «гордость», с перебиранием волнами камешков во время прилива.
«Лиам…» – хотела произнести она, но не могла, не смела, улетела с цветочным ветром, закачалась на лианах, обдуваемая со всех сторон свежестью.
Вспомнила, как он склонялся к цветам, бережно трогая листья и что-то им говоря. По щекам покатились большие и прозрачные слёзы, как капли тёплого дождя по упругим листьям. Нежность, не познанная ею в детстве, ласково обхватила её плечи, прошлась мягкой ладонью по волосам. Гарделия хотела, чтобы те слова, которые он прошептал цветам, были сказаны ей…