«Я плачу перед незнакомцем? Перед врагом? Да! И я хочу плакать», – голос, ей самой незнакомый, хрупкий, ликующий, лился из неё, приобретая бархатистые нотки, восторженно пробиваясь через каменную преграду жёсткости и напускной суровости.
Она осмелилась поднять голову и посмотрела в его глаза, светло-карие с янтарными точками, излучающие смятение и радость. Они вспыхнули – и она захлебнулась нектаром неги, как будто сделала слишком большой глоток сладкого сока.
Он приблизил лицо, не решаясь поцеловать её, – она ощутила его дыхание, потянулась губами к нему.
Лиам опомнился, сделал шаг назад, осуждая себя за легкомыслие.
– Зачем… Зачем ты порезала руку? – строго спросил он и заметил татуировку между большим и указательным пальцем: «МиП».
Гарделия отпрянула, словно её окатило холодной волной.
– Я хотела… Я хотела испытать боль. Как вы, – выпалила она, испугавшись и ругая себя самыми плохими словами, какие только знала, за несдержанность и искренность.
– Уходи, – тихо произнёс он. Отвернулся и сжал кулаки. Крикнул, разрывая в клочья сердце. – Немедленно уходи!
Она расширила глаза, резко развернулась, выскочила из лавки, глотая обиду, слёзы. Помчалась по тесной торговой улице. Сшибала встречных людей. Они посылали ей в спину проклятия.
Хозяин лавки, увидев в окно убегающую девушку, поспешил вернуться. Парень разглядывал товар. Желваки двигались. Он несколько раз глубоко вздохнул и стал совершенно спокоен. Показал кивком головы на картины Гарделии.
– Я возьму их. Все.
Ториан засуетился, обрадовавшись такой удаче, второй за день, стал заворачивать полотна в холщовую тряпку.
– Интересная манера рисования. Хотелось бы мне познакомиться с этим мастером, – задумчиво произнёс богатый покупатель, отсчитывая монеты. Увидел в углу подпись. – Передай этому Гарду: я зайду ровно через месяц в это же время.
Хозяин остался стоять с выпученными от недоумения глазами: «Они не знают друг друга. Ну и дела!» Он пошкрябал щетину на подбородке, засмеялся: «Передать Гарду? Ой, не могу! Гарду! Нужно Гарделии рассказать!»
К концу каждой недели у неё поднималось настроение: она вместе с товарищами подводила итоги набегов и распределяла монеты от продажи награбленного. Нужно было не забыть ни одного нуждающегося: они опекали стариков-виарийцев, доживающих свой срок в общей хижине на краю впадины, и женщин с детьми, оставшихся без кормильцев.