– Я помогу тебе с забором, да и с огородом, а ты будешь учить Краса. Не будет же он в лесу всю жизнь куковать.
Так они и поступили. Для начала отец сказал нам избавиться от импровизированной стены, пока кто-либо из лесных или речных тварей не решил использовать нашу стену как материал для своего логова. Мы свалили все в несколько куч, которые отцу удалось поджечь.
Черный, густой дым низко стелился по водной глади, неспешно отдаляясь в сторону чернеющего затопленного леса на противоположном берегу.
– Габ, помоги мне…
Она пыталась дотащить до ближайшего кострища комель сухой лиственницы, при этом бросая укоризненные взгляды в нашу сторону. Отец бросился ей помогать, параллельно отмахиваясь от моих попыток ухватиться за одну из веток.
К вечеру второго дня последний костер догорел, оставив под собой огромный черный след из угля и золы. Лесные и речные обитатели притихли, явно в недоумении от происходящего. Не было слышно ни криков птиц, ни плеска охотящихся нерок.
Мама была довольна. Она сидела спиной к потрескивающему дровами очагу, на камни которого мы выложили сушиться нашу сырую одежду. Пар подымался от влажных, скроенных из шкур вещей и уходил куда-то вверх, в редкие отверстия в заклеенной смолой крыше.
– Завтра будем сажать. – Глаза ее горели. – Завтра высадим все, что я привезла, Габ…
Отец не спорил, а лишь неспешно жевал кусок вяленого мяса. Уже пару дней он не ходил на промысел, и свежего мяса не осталось. Все еще был запас сушеных грибов – моховиков, а возле дома росло много лопуха, но на одном салате мы бы долго не протянули.
Сажать мы так и не стали. Отец еще долгое время мастерил что-то вроде копья из своего малого ножа, с которым он обычно ходил на охоту. Пытался удлинить ручку, но удалось это у него далеко не с первого раза. Наконец, когда результат его устроил, он принялся вскапывать землю. Нож всячески сопротивлялся, выскальзывал из самодельных креплений, то и дело застревал в путанице корней, чем ужасно злил отца.
– Достойная картина – паладин окучивает грядки…
Так прошло еще несколько дней. Изредка родители сменяли друг друга. Нож мне не доверяли, но камни и корни я выбирал, укладывая из них импровизированную дорожку к реке и по периметру нашего огорода. Мама все еще была полна энтузиазма, но я не верил, что она искренна. Она все еще рассказывала про будущие урожаи, но в ее голосе уже не было былого огня.