Там, развалившись по-хозяйски, восседал подобранный нами ещё один пассажир, назвавшийся Саламатом. Лет шестидесяти, с широким обветренным лицом и хитрыми морщинками у глаз, которые, казалось, смеялись отдельно от всего лица. Он был неиссякаемым источником анекдотов сомнительной свежести и хранителем подгоревшего шашлыка, который с каким-то одержимым упорством пытался нам вручить. От мяса со сложным букетом ароматов мы с Андреем настойчиво отказывались, но мастер быстро поддался его настроению, и вскоре салон наполнился смехом: раскатистым – со стороны Саламата, и сдержанным, но искренним – со стороны Андрея.
А я сидел на переднем сиденье рядом с мастером, и мне это льстило. Для меня, почти всегда передвигавшегося на автобусах, в этом простом факте заключалось что-то важное.
На фоне хорошего настроения я тоже попытался влиться в эту симфонию веселья, выудив из запаса какой-то бородатый анекдот. Но мои новые попутчики, казалось, знали все шутки мира – кроме тех, что слышали друг от друга. Мой вклад был встречен натянутыми улыбками, и разговор покатился дальше, как наша «Нива» по дороге. Первые шаги в никуда. Куда мы едем? Что нас ждёт? Я смотрел на эту дорогу, и не было ни одного ответа. Лишь пыль.
Ближе к концу пути, когда солнце окрасило небо в немыслимые, видимые только вдали от городов цвета, Саламат посерьёзнел. В его голосе зазвучали то ли отеческие, то ли хозяйские нотки.
«Да ты не переживай особо, Андрюха, всё получится», – по-простому, без шуточек, успокаивал он мастера, который и не выказывал беспокойства. Андрей попытался возразить, но Саламат был неумолим.
«Тут, в принципе, ничего сложного, участок хороший, я уже второй месяц здесь на уазике пашу, – вещал он, и в его словах чувствовался вес старожила. – Степаныч, начальник участка, мужик с характером, но понимающий – если ты его тоже понимаешь. Не выпьешь только, зараза – давай туда съездим, давай сюда съездим… Ладно, – он бросил рукой. – Ты главное, не теряйся. Участок длинный, пятнадцать километров, работы хватит на всех и надолго».
Я не вникал в их производственные детали – я пока не представлял, чем буду заниматься. А за окном плыли выжженные поля, и каждый километр уносил меня всё дальше от привычной жизни, в реальность, где асфальт только предстояло уложить – и не только на земле.