Это не была просто веревка.
Это был план.
Она вышла. Закрыла за собой дверь.
Осталась в пустом, холодном коридоре. Прислонилась лбом к гладкой, безжизненной стене. И почувствовала, как сжимается сердце. Не от лжи. Она привыкла ко лжи.
От его тона.
От этого холодного, непробиваемого отчуждения. Это был не ее сын. Это был солдат, который только что отдал рапорт. Тревога исчезла. Словно ее выжгло дотла. На ее месте, в самой сердцевине ее существа, разлился парализующий, ледяной ужас.
***
Глава 7: Точка Кипения
Стена жила.
Она дышала. Пульсировала багровым, как гематома, расползающаяся под кожей целой страны. Элиан стоял перед ней, в центре своего стерильного мира, и смотрел на дело рук своих. Красиво. Идеально.
Это была не просто карта. Это был электрокардиограф, подключенный к нервной системе нации. И он, Элиан, был врачом, который только что вколол нужный препарат. Реакция была мгновенной. Предсказуемой.
Он неторопливо провел пальцами по воздуху. Справа от карты всплыли сухие столбцы цифр. Аналитика.
«Индекс общественной тревожности»: +12 пунктов. За 48 часов. Рекорд.
Поисковые запросы: «детская безопасность», «замки на окна», «как защитить ребенка». Рост на 1200%.
Продажи: системы видеонаблюдения, GPS-трекеры, дверные замки повышенной надежности. +300%.
Но это были побочные эффекты. Приятные, но не главные. Он пролистнул ниже.
Вот оно.
Главный результат. Обсуждение провальной экономической реформы. График, который еще два дня назад горел красным от народного возмущения, теперь был почти мертвенно-синим. Он сошел на нет. Утонул. Захлебнулся в волне чистого, животного страха, который Элиан выпустил в эфир. Шум поглотил шум. Идеально.
Он взял со стола планшет. Провел пальцем по экрану. Лента новостей.
Ведущие каналы. Знакомые лица дикторов с серьезными, озабоченными лицами. Заранее проинструктированные «эксперты», говорящие об «эпидемии насилия». Политики, обещающие «рассмотреть», «ужесточить», «взять под личный контроль».
Марионетки. Они даже не знали, кто дергает за нитки. Они думали, что реагируют на реальность. Но они реагировали на сигнал, который он сгенерировал здесь, в этой тишине.
Элиан откинулся в кресле. Кожа холодила затылок.
Он не чувствовал ничего. Ни вины. Ни злорадства. Ни даже радости.
Он чувствовал глубокое, почти физическое удовлетворение часовщика, который только что закончил сборку сложнейшего механизма. Он смотрел, как шестеренки, которые он сам расставил, вращаются. Сцепляются. Приводят в движение маховик страха с выверенной, идеальной точностью.