Гудки. Короткие. Безразличные.
Лира опустила руку. Телефон в ее ладони был просто куском бесполезного пластика.
Шум улицы обрушился на нее, оглушая.
«Я очищаю его…»
Она мельком увидела свое отражение в темной витрине магазина. Искаженное, бледное лицо. И на долю секунды ей показалось, что за ее плечом стоит он, с той же самой спокойной, уверенной улыбкой создателя миров. И в этот момент, там, посреди ревущего, отравленного города, она впервые почувствовала это. Не обиду. Не жалость. Не отчуждение.
Что-то новое. Чистое. Твердое как лед.
Ненависть.
***
Глава 8: Последняя Капля
Дом не принес облегчения. Наоборот. После отравленного, но хотя бы живого шума улицы, квартира встретила ее враждебной, выверенной пустотой. Тишина, которую создавал Элиан, больше не казалась просто отсутствием звука. Она ощущалась как активное, давящее присутствие. Как вакуум, высасывающий тепло.
Достучаться до Элиана было невозможно. Это она поняла с той пронзительной, унизительной ясностью, с которой понимают неизбежность смерти. Он был глухой стеной, построенной из логики и презрения.
Оставался Лео.
Эта мысль была не надеждой. Это был инстинкт. Последний рубеж обороны. Последняя, отчаянная, почти безумная попытка. Уже не убедить. Не переспорить. Спасти.
Она медленно шла по холодному, гулкому коридору. Ее шаги были тихими, но для нее самой они отдавались тяжелыми, глухими ударами. Вот его дверь. Закрытая. Гладкая, безликая панель, отделяющая ее от того, что стало с ее сыном.
Лира подняла руку, чтобы постучать. Костяшки пальцев, белые от напряжения, почти коснулись прохладной поверхности.
И замерла.
Голос.
Акустический удар, который заставил ее вздрогнуть. Это был голос Лео. Но в то же время – не его. Ровный, холодный, лишенный тени сомнения и, что самое страшное, лишенный возраста. Он говорил по телефону.
Она не хотела. Но тело не подчинилось. Оно само, как испуганное животное, ищущее укрытия, прижалось к стене. Она затаила дыхание, прижавшись ухом к холодному, гладкому дереву.
– Марк, прекрати ныть. Решение принято.
Слова упали в тишину комнаты за дверью, как осколки стекла.
Пауза. Длинная, звенящая. Лира почти слышала, как на том конце провода тонкий, испуганный голос Марка пытается что-то лепетать, возражать, умолять.
– Что значит «ты передумал»?
В этом вопросе не было ни удивления, ни гнева. Только холодное любопытство хирурга, изучающего нежелательную реакцию организма на скальпель. Голос Лео стал жестче, приобрел ту самую сталь, те самые металлические нотки Элиана, от которых у нее всегда по спине пробегал ледяной озноб.