Это сработало. Безупречно.
Лео медленно подошел к своему столу. К выключенному компьютеру. Черный, глянцевый прямоугольник монитора был как озеро с темной, неподвижной водой. Он всмотрелся в него. В свое отражение.
Оно было нечетким, искаженным. Но он видел главное. Он видел не испуганного подростка, который только что угрожал своему другу. Нет.
Он видел человека.
Он чуть напряг челюсть, пытаясь придать лицу то самое жесткое, непроницаемое выражение, которое он сотни раз видел у отца на официальных фотографиях. Выражение человека, который несет на себе груз принятия решений. Который контролирует все.
И отражение подчинилось. Лицо стало другим. Старше. Тверже.
Он – копия. Улучшенная, как ему казалось. Потому что отец только говорит. А он – действует. Отец работает с шумом. А он его устраняет. В реальности. Без цифрового следа.
Гордость. Холодная, острая как лезвие. Она пронзила его, вытесняя остатки любых других, ненужных чувств. Он готов. Готов к завтрашнему дню.
Это будет не просто акция.
Это будет его боевое крещение. Его посвящение. Доказательство того, что он достоин. Что он не просто сын. Он – наследник.
***
Она медленно отстранилась от двери, и холод дерева, казалось, проник сквозь одежду, впитался в кожу, добрался до самых костей. Она не пошла, она почти поплыла по коридору, двигаясь в мертвенной тишине их идеальной тюрьмы.
Внутри все выгорело. Ненависть, страх, отчаяние – все эти бурные, живые чувства превратились в горстку серого пепла. Осталась только пустота. И ясность. Страшная, абсолютная ясность. Как свет в операционной. Битва за его душу проиграна. Души не осталось. Был только идеально отлаженный механизм, который нужно остановить, пока он не натворил непоправимого.
Ее ноги сами принесли ее к двери своей мастерской. Ее убежище. Ее ковчег. Теперь это был морг, где лежала ее последняя надежда.
Она вошла, но даже знакомый, родной запах старой бумаги и клея не смог пробиться сквозь ледяную пленку, окутавшую ее. Она села за стол, отодвинув в сторону истертую книгу. Ее мир. Мир, который она так тщательно оберегала, оказался бесполезной, хрупкой скорлупой.
Ее руки легли на холодный, чужой пластик ноутбука. Она почти не пользовалась им здесь. Он был артефактом из другого мира. Из его мира. Она открыла крышку, и безжизненный синеватый свет ударил в лицо, делая его похожим на маску.