Она бросила тело петуха в Днепр. Вода вокруг него окрасилась на миг, и течение подхватило его, унося вслед за хлебом и медом.
И в этот момент все изменилось.
Густой утренний туман, до этого плотно лежавший на воде, вдруг дрогнул. Он не рассеялся, а начал медленно, как живой, втягиваться обратно в реку, обнажая ее гладкую, словно отполированное черное зеркало, поверхность. Из самой глубины Днепра донесся низкий, утробный звук – то ли гул, то ли тяжелый вздох насытившегося чудовища. Он прошел по воде, по доскам мостков, по телам стоявших на берегу людей, заставляя их невольно содрогнуться. Легкий ветерок, пахнущий свежестью и югом, пробежал по реке, покрыв ее легкой рябью.
Люди на берегу облегченно выдохнули, многие начали торопливо креститься, отгоняя наваждение. Милослав сглотнул, его кадык дернулся. Любава прикрыла рукой рот.
Ратибор смотрел на реку. Она больше не казалась враждебной. Просто огромной, древней и равнодушной. Они заплатили дань. Купили себе право на проход. Цена была мала – всего лишь жизнь одной птицы. Но сам ритуал, его будничная жестокость и неоспоримая действенность оставили на душе ледяной след. Это был мир без Бога-Отца, следящего за каждым с любовью. Это был мир, где за каждый шаг, за каждый глоток воздуха нужно было платить. Иногда – хлебом, иногда – медом, а иногда – горячей кровью.
– Он принял, – Зоряна поднялась с колен, отряхивая руки. – Путь открыт.
Ратибор повернулся к своим людям. Лицо его было бледным, но решительным.
– По ладьям, – приказал он. Голос его не дрогнул.
Путешествие в ад начинается с маленького жертвоприношения.
Команда Ратибора, прозвучавшая как удар кнута, развеяла оцепенение, окутавшее пристань после ритуала. Забыв о страхе, люди задвигались, заторопились, стремясь поскорее покинуть этот берег, ставший свидетелем кровавой дани. Скрип уключин, глухие удары весел о борта ладей, прощальные всхлипы женщин, которые не решались плакать громко – все эти звуки смешались в единый гул исхода.
Воины и крепкие мужики-поселенцы заняли свои места на скамьях, взявшись за тяжелые, выструганные из сосны весла. Их спины напряглись в ожидании первого гребка, первого толчка в неизвестность.
– Отдать швартовы! – проревел с носа одной из ладей Милослав, чей голос перекрыл остальной шум.