«Боролась?» – пронеслось в голове Суровцева. С чем? С кем? С невидимым удушьем? Вопреки "тихому" сердечному приступу?
Доктор Морозов перешел к глазам. Он будто и не замечал столь изуродованного гримасой ужаса лица графини. Аккуратно раздвинул веки. Суровцев невольно затаил дыхание.
– Зрачки… – пробормотал Морозов. Он взял мощную лупу, пристально вгляделся. – Сужены… Значительно. До точки. И… посмотрите, Глеб Сергеевич. Спазм цилиарной мышцы. Видите эту неестественную застылость? Как будто в момент смерти их сковало, зафиксировало в этом положении.
Спазм зрачков. Суровцев впивал в себя каждое слово. Это не укладывалось в картину простого, пусть и внезапного, сердечного приступа. Сердце могло остановиться от страха, от боли… но чтобы зрачки так реагировали? Это был механический признак, не психологический.
Методично, с леденящей душу точностью, Морозов провел вскрытие. Вскрыл грудную клетку, извлек органы. Воздух наполнился новыми, тяжелыми запахами, смешиваясь с запахом казенщины. Помощник едва сдерживал тошноту. Суровцев, стиснув зубы, наблюдал, отсекая эмоции. Его взгляд сканера фиксировал каждую деталь: цвет тканей, состояние сосудов, содержимое желудка. Здесь, среди этого ужаса, кроется ответ.
–Желудок… – Морозов аккуратно извлек орган, разрезал. – Содержимое… Частично переваренная пища… и… ага. Шоколад. Значительное количество. С характерным запахом.
Суровцев мысленно вернулся в будуар: изысканная разбитая чашка, лужица засохшего шоколада на персидском ковре. Дуняша: «Я добавила валерьянку…» Но валерьянка не объясняла этот жуткий спазм зрачков.
Морозов тщательно осматривал сердце. Оно выглядело… удивительно нормальным для женщины ее лет и нервного склада. Ни явных признаков износа, ни разрыва, ни тромба, который можно было бы сразу обнаружить.
– Сердечная мышца… Нет признаков острого инфаркта. Нет выраженной гипертрофии, которая могла бы предрасполагать к внезапной остановке… Странно.
Он щупал плотную ткань, делал срезы.
– Есть небольшой спазм коронарных артерий… но не критичный. Не то чтобы это не могло вызвать остановку, особенно на фоне сильного нервного потрясения, но… само по себе сердце выглядит крепче, чем я ожидал у дамы с репутацией… нервной особы.
Он взглянул на Суровцева, и в его глазах мелькнуло что-то, кроме холодного факта – тень профессионального недоумения.